Бушуев скоро вернулся, неся на руках молоденького контуженного бойца, как несут ребенка — положив его голову к себе на плечо и поддерживая тело высоко, почти на самой груди. Осторожно положив его, он быстро пошел назад. Костя, почему-то особенно волнуясь за Бушуева, не выдержал и крикнул вдогонку:

— Очень уж вы, Бушуев, заметный… Передвигайтесь ползком.

Бушуев обернулся и чуть снисходительно сказал:

— Война, товарищ военврач. От нее уберегаться — дела не дождаться!

Бушуев ушел, а раненый, которого перевязывал Костя, сказал, словно разъясняя:

— Страху в глаза гляди, не смигни, смигнешь — пропадешь…

Напряжение боя достигло предела. Шум сражения увеличивался. Толчками вздымалась, вздрагивала и падала земля, гудело в небе, пронзительно скрежетало железо.

Недалеко от землянки что-то вдруг яростно грохнуло, будто внезапно лопнула земля, и тугим фонтаном выбросило огонь, дым, сталь. На минуту вокруг потемнело, стало душно, тяжело, словно землянку вдавило глубоко в землю.

Но мрак стал рассеиваться, дым расползался большими клочьями, стало светло.

Сергеев вдохнул струю морозного воздуха, стряхнул с шапки, с рукавов мелкую глину, вытер руки спиртом и возобновил прерванную работу.

Все чаще и чаще разрывались снаряды. В помещении стояла землистая пыль и пороховой дым, холодный воздух не позволял как следует раздевать раненых.

Костя пользовался лично им приспособленным баллончиком, которым очень тщательно производил присыпку или вдувал в рану мельчайший белоснежный порошок.

Снова появился Бушуев и внес в землянку тяжелораненого. Положив его на носилки, он подошел к Косте и сказал на ухо:

— Комиссар батальона…

Костя узнал высокого человека, который вел за собой наступающий батальон. Он был очень бледен, и темная борода его резко выделялась на фоне халата. Черные глаза с густыми бровями также были особенно заметны.

— Ранило в руку… — шепнул Бушуев. — Сам перевязал, побежал дальше. Ранило в плечо — все равно пошел дальше. Только когда хлопнуло в ногу, свалился. Перевязали, а он обратно вперед. Сердится, что не пускают, из рук вырывается.

Раненый, чуть приподнявшись на носилках, строго глядя на Костю, повелительно закричал:

— Товарищ военврач, приказываю срочно поставить меня на ноги и отпус…

Он хотел поднять руку и указать, куда его отпустить, но страшная боль прервала его на полуслове. Голова его упала на подушку, глаза закрылись, рука скользнула с носилок и повисла.

— Болевой шок… — сказал Сергеев Шурочке. — Сделайте пантопон.

После перевязки и переливания крови старший политрук пришел в себя и тихо сказал Сергееву:

— Простите, товарищ военврач… Это я… был еще в запале. Сам теперь вижу, куда мне…

Когда его укладывали в машину, он сказал:

— Батальон прорвал линию. Видите, в прорыв идут новые части.

Он смотрел на пробегавших мимо бойцов и все пытался улыбнуться. Вместо улыбки получалась болезненная гримаса.

— Сестре вашей, — сказал он Сергееву, прощаясь, — и санитару благодарность… Одна под огнем раны перевязала… Другой полкилометра на руках нес… А во мне, сами видите, восемьдесят восемь килограммов.

Его увезли, и сейчас же вслед за ним снова пришел Бушуев и принес на плечах нового раненого. Задыхаясь от усталости, он рассказал, как с четверть часа назад на группу бойцов, которым фельдшер Гамалей оказывал за небольшим прикрытием первую помощь, напало несколько немцев, и как Гамалей один, пользуясь оставленным оружием, защищал всех раненых, пока не подоспела помощь.

— Где же он? — взволнованно спросил Костя.

— Жив-здоров, — смеялся Бушуев, — только весь вспотевший и черный. Сейчас опять перевязывает. Он, говорят, казак. А казак в беде не плачет. Казаки все атаманы. Казаки завсегда приходили с Дону, да и прогоняли врагов до дому…

Сражающийся батальон шел вперед, и Костя принял решение продвигаться вслед за ним.

Но пришлось задержаться.

Выйдя отдать приказ о сборе, Костя увидел, что к пункту несли на шинели тяжелораненого. По сторонам шли Гамалей и Надежда Алексеевна.

— Сильно тяжелый случай, товарищ военврач, — сообщил Гамалей, подбегая. — Но ежели сейчас прооперировать…

— Что с ним? — спросил Костя.

— Перебит большой сосуд. Похоже, что сонная артерия.

Случай поразил Костю. На шее, выше места, которое Надежда Алексеевна прижимала пальцами, темнела рана, из нее струилась кровь. Обработав рану, Костя увидел большой кровоточащий сосуд.

— Отпустите, — сказал Костя. И только Надежда Алексеевна приподняла палец, как из отверстия ударила струя крови.