— Вы же, Наталья Васильевна, утверждали, что граф Одоевский Михаил Афанасьевич – щедрый, душечка, милый и добродетельный!

Что вы сейчас скажете после его шокирующего моветонского подарка – портрет вместо колье с бриллиантами?

— Я не отступлю от слова своего! Дзэн! – Наталья Васильевна едва сдерживала слёзы, словно держала козу за рога, а коза рвалась к клеверу. – Граф Одоевский Михаил Афанасьевич добродетельный! – и добавила неслышно для хохочущих графинь: — Жадный старый пердун! Дзэн!

НЕОЖИДАННОЕ

Помещик Иван Сергеевич Тургенев заказал рыбалку на сома.

С вечера мужики готовили сети, а ночью с Иваном Сергеевичем вышли на лов – так волки собираются в стаю для поимки коровы.

В полной темноте мужики заходили в речку с бреднем, тащили, кряхтели и, наконец, вытащили на берег огромную тушу сома, пуда на три!

— Не ждал, не чаял, словно не верил в Звезду Давида! — Иван Сергеевич потирал руки, вытирал пенсне-с, от удовольствия похлопывал себя по ляжкам, словно посторонними звуками чаял обрадовать сома. – Дзэн нам помог, мужики!

Братцы, дзэн нам в помощь!

Мужики зажгли огонь и в неясных бликах пламени увидели, что не сома в сети отловили, а пригожую девку – она ночью омывала телеса в речке и постеснялась кричать, когда мужики её сетью тащили, как сома.

Девка степенно вышла из сетей, не смущалась наготы, встала перед барином Иваном Сергеевичем, уперла руки в бока, словно подпирала яблоневое дерево и неотрывно смотрела глазами омутами.

Помещик Иван Сергеевич не смутился, подкрутил бородку – так мальчишки собакам накручивают хвосты:

— Неожиданное не всегда нежданное! Дзэн!

ЗАДУМЧИВОСТЬ

Во время сражения под Измаилом молодой солдат знаменосец Петруха потерял полковой стяг: выбросил за ненадобностью, или продал врагу за турецкие серебряные деньги – никто не ведал.

Штабс-капитан Ольшанин Егор Дмитриевич слыл справедливым офицером, законником, душой общества и отцом солдат.

— Что ж мы с тобой сделаем, братец? – Егор Дмитриевич в нерешительности стоял перед Петрухой, как кол стоит в болоте. – За потерю полкового знамени, выбирай: сожжение на костре тебя, отрубание головы, расстрел перед строем, забить шомполами до смерти?

— Ничто ты мне не сделаешь, ваше благородие! – Петруха наглел, не боялся суда чести и с вызовом смотрел не только в глаза Егора Дмитриевича, но и на сослуживцев, которых по ночам обворовывал, словно хорь лабазный. – Мне покровительствует генерал Сумкин Анатолий Витальевич.

Я у генерала в фаворе после того, как в бане веником его по ягодицам отхлестал, а потом он меня, словно в дремучем лесу с медведем…

Анатолий Витальевич обещает меня в майоры произвести, как золотом одарит.

Ежели вы, Егор Дмитриевич, меня пожурите или укорите, тотчас послание отправлю своему благодетелю, на плаху вам. Задумайтесь! Дзэн! – Петруха с торжеством смотрел на штабс-капитана, подмигивал простым солдатам в драных трофейных фесках.

Офицер Егор Дмитриевич встал перед непростым выбором, словно одной ногой попал в колодец, а другой – на пожарище: если не накажет сурово Петруху за поругание полковой чести, то упадет в очах простых солдат и совесть свою обидит.

Ежели накажет сурово, то генерал Сумкин не пожалует, а разжалует, и, пожалуй, спросит сурово за потерю любимца.

Егор Дмитриевич в волнении выпил котелок столового белого вина и, наконец, к вечеру (когда к Петрухе прислали гонца от генерала Сумкина) нашел решение – так карась по суху перебирается из одного озера в другое.

— Задумайся, говоришь? Задумчивость – полезна по дзэну!

Вслушайся, Петруха: зад ум!

Не накажу я тебя; ты же возжелал отправить послание генералу Сумкину, так мы тебе поможем, как баба помогает мужику в бане. Дзэн!

По приказу Егора Дмитриевича солдаты оголили зад Петрухи и каленым железом (гвозди раскаляли на огне) за сорок пять минут вывели послание на белых ягодицах и на ляжках провинившегося:

«Сим уведомляю вас, уважаемый Анатолий Витальевич, что хотя Петруха данный знамя полковое потерял на поле брани, но к наказанию не приведен. Дзэн! С величайшим уважением и почтением к вам, штабс-капитан Ольшанин Егор Дмитриевич!»

ТОСКОВАНИЕ

Граф Вахрушев Петр Александрович присутствовал на балете, восседал в партере, как рассматривал яства за столом.

Балерины отрабатывали свои деньги — подпрыгивали, бегали по сцене, изгибали тела, взмахивали руками-крыльями, поднимали ноги выше головы – всё, как положено по прейскуранту театра.