ПАНИЧЕСКОЕ

Конструктор Сергей Иванович Королев очень любил свою собачку Лисичку и часто запускал её на ракете в космос, потому что так велел Государственный дзэн.

Однажды, по приказу Главнокомандующего, космический корабль с собакой по кличке Лисичка взорвали в атмосфере Земли, чтобы не упал на вражескую территорию, где люди с рогами и с копытами.

Сергей Иванович Королев очень горевал по смерти собачки, даже шептал имена всех псов в полоумном бреду.

Курьер из столицы привез Сергею Ивановичу Королеву Царскую награду за смерть собачки и утешал конструктора конфетами с миндалем:

— Полноте, полноте, Сергей Иванович!

Смотрите на случившееся со стороны дзэна!

Дзэн не воспрещает убивать подопытных! — Курьер приколол к халату конструктора звезду почета, как майскую розу цыганке.

Сергей Иванович Королев оглушил курьера пустой бутылкой, засунул в ракету и поджег фитиль двигателя, словно раздувал самовар в Мытищах.

Курьер понял свою судьбу подопытной собачки, бился головой в иллюминатор – так бьется рыба в озере об лед.

— Дзэн не воспрещает убивать подопытных! – Конструктор Сергей Иванович Королев высморкался в берестяную грамоту, задумался, затем в последний раз взглянул на курьера паникующего и носком дорогого ботинка на песке написал: — Паническое! Дзэн!

НЕВОЗМОЖНОЕ

Купец Рукавишников Степан Георгиевич обожал пироги с грибами – так собака обожает конину.

Степан Григорьевич кушал пироги в изобилье, жадничал, давился, затем, после вкушания отдувался, пучил глаза и громко испускал газы из всех природных отверстий.

После Великого Поста купец Рукавишников заказал в трактире пять пирогов с грибами и еще два пирога.

Трактирщик предостерегал купца Степана Георгиевича, хотя себе в убыток предостерегал, как выкидывал из кармана червонцы:

— Полноте, полноте Степан Георгиевич, лопните от обжорства, как корова на весеннем лугу с клевером.

Повремените, не толкайте сразу все пироги в пасть, вы же не крокодил аглицкий.

Невозможно столько пищи, лопаете, как донжуан.

— Невозможно! Дзэн! – купец Рукавишников Степан Георгиевич согласно кивал головой: то ли соглашался с трактирщиком, то ли не соглашался и говорил, что невозможно отказаться от пирогов с грибами, как конторский служащий не откажется своровать миллион. – Невозможное! Дзэн! – и приступал к следующему пирогу с грибами.

ПОПУСТИТЕЛЬСТВО

Графиня Елена Федоровна Митяева частенько воровала орехи на ярмарках.

Наденет дорогую шляпку со страусиным пером, сверкнет глазками из-под кокетливой мантильки, а руку запускает в орехи и орехи в ридикюль бросает – не много, не больше одной горсти от одного продавца, похожего в доброте своей на карася в сметане.

Знали торговые люди, что Елена Федоровна Митяева ворует, но всё спускали ради красоты её и знатного рода.

— Ишь, выжига! – торговцы качали головами и смотрели вслед утонченной графине (бывшей балерине Императорского театра), похожей на скрипку.

А графиня Елена Федоровна Митяева уносила с собой ворованные орехи.

«Попустительство» — Елена Федоровна Митяева думала с улыбкой Джоконды.

ВЕЛИКОСВЕТСКОЕ

Поэтесса Ольга Петровна Ломакина — писала под псевдонимом Ольга Сафо – часто разъезжала по России в поисках новых тем – так медведь обходит свои угодья, проверяет – не созрела ли малина.

На Пасху Ольга Петровна отправилась в путешествие из Петербурга в Москву, наняла извозчика на торговой бирже, где пуд соломы продают по цене пуда сахара.

Кучер – молодой крепкий парень с ровными белыми зубами, чистым приветливым поэтическим лицом, романтическими золотыми кудрями, спелыми вишневыми губами, облаченный в красную новую рубаху, синие полосатые портки, а на ногах яловые сапоги со скрипом – пришелся по сердцу, душе и телу поэтессы.

— Что, барыня, так и до Москвы вас повезу, как ляльку драгоценную, – кучер скрипнул ягодицами на козлах, полуобернулся, одарил ямбовой улыбкой.

— Великосветское это, путешествия из Петербурга в Москву, милейший! – ноздри поэтессы хищно раздувались, как капюшон индийской кобры в зоосаду: — Вези сначала в ресторан к Потёмкину, а потом ко мне в нумер поедем лафит пить, по-простому, по-народному!

Дзэн!

СТЕПЕННОСТЬ

Генерал в отставке Сергей Васильевич Прокофьев – большой оригинал, как Петрушка в балагане, но серьёзный.

Писатель, поэт, философ, художник, композитор, военный инженер Сергей Васильевич Прокофьев в доме поддерживал образцовый казарменный порядок.

После чая в восьмом часу Сергей Васильевич курил трубку в кресле и наблюдал, как девка Авдотья составляет с подноса графинчик с водкой, рюмку и закуски, словно пишет повесть о чревоугодии.