[1603 г.]

На какое-то время о Самозванце забыли, тем более что поступавшие о нем сведения были противоречивы: где только не видели Отрепьева — в Печерском монастыре в Киеве, в Го-ще у ариан, у запорожцев в Сечи, и все почти в одно время. Вскоре же исходившая от него мифическая угроза отступила перед угрозой реальной — обширным бунтом в земле Северской и на южной украйне под предводительством казацкого атамана Хлопка Косолапа. Бунт питал голод последних лет, основной его силой были беглые холопы и разбойники, чрезвычайно в эти годы размножившиеся. Несмотря на то что на подавление бунта были брошены полки царские., настоящие сражения продолжались несколько месяцев, и в последнем, завершившемся пленением Хлопка и других главарей бунтовщиков, полегло много воинов и воевода Иван Басманов, внук Алексея Басманова и сын Федора Басманова. В сих обстоятельствах Борис Годунов презрел свою клятву и приказал повесить всех пленных числом в несколько тысяч.

Тут поступило известие достоверное, что Самозванец находится в имении крупнейшего литовского магната Адама Вишневецкого, который его приветил, расспросил пристрастно и составил подробное донесение для короля польского и сейма. Опасаясь развития интриги злокозненной, Борис Годунов приложил все усилия, чтобы заставить Вишневецкого выдать беглого расстригу и еретика, не остановился даже перед вторжением в земли Вишневецкого и сожжением нескольких городков на границе. Того лишь добился, что Вишневецкий пе-

реехал в глубь страны и открыто появлялся с Самозванцем, оказывая ему приличествующие русскому царевичу почести.

В Польше Самозванец нашел новых покровителей, иезуитов, папского нунция Рангони и воеводу сандомирского Юрия Мнишека, которого называли в числе десяти самых влиятельных сенаторов, кроме того, Мнишек был вхож к королю. Отныне иезуиты направляли всю деятельность Самозванца, папский нунций склонил его к тайному переходу в католичество, воевода же Мнишек сумел добиться у короля Си-гизмунда аудиенции для Самозванца. Рассказывают, что во время этой встречи Самозванец в обмен на поддержку его притязаний дал письменное обязательство в случае своего воцарения передать полякам Смоленск и Северскую землю. Доподлинно же известно, что король принял Самозванца весьма любезно и после встречи выделил ему ежегодное содержание в четыре тысячи флоринов, подарил великолепный столовый сервиз с русскими гербами и прочие подарки и обращался к нему как к князю Московскому.

Едва в Москве стало известно об этой тайной встрече, как в Краков отправились послы наши с посланием Бориса Годунова, в котором раскрывалось имя Самозванца и с преувеличениями обычными расписывалось в черных красках его житие: «Когда он был в миру, то отца своего не слушался, впал в ересь и воровал, играл в зернь, блудил с девками непотребными, бражничал, бегал от отца своего многажды и, заворовавшись, постригся в монахи. Диакон черный Григорий, пребывая в обители архангела Михаила, что называется еще Чудовым, обратился в чернокнижество и ангельский образ отвергнул и обругал, за что патриарх со всем Вселенским Собором по правилам святых отцов и по соборному уложению приговорили сослать его на Белое озеро в заточение на смерть». В заключение послы наши потребовали выдачи зловредного еретика. А еще в том посольстве находился дядя Гришки Смирной Отрепьев, который должен был опознать и публично уличить племянника. Но поляки Самозванца не только не выдали, но и не показали, так что послы наши вернулись без результата.

Впрочем, твердость наша имела некоторые благие послед-

ствия, король Сигизмунд и сейм в условиях действия двадцатилетнего мирного договора не посмели открыто поддержать притязания самозваного царевича. Но при этом передали ему тайно немалые денежные суммы и позволили на свой страх и риск набирать войско для похода на Москву.

[1604 г.]

Уязвленный неудачными попытками добиться выдачи Самозванца, терзаемый несущимися со всех сторон слухами о воскресении царевича Димитрия, устрашенный растущим всеобщим недовольством народа и явным противодействием бояр, Борис Годунов все более отдавался во власть всегда свойственной ему подозрительности и все сильнее укреплялся в мысли о всеобщем заговоре. Стремясь проникнуть в потаенные мысли людей; он щедро платил за доносы, затем с подачи главы Разбойного приказа Семена Никитича Годунова еще более увеличил награды, холопам за донос на хозяина давал вольную, а за особо ценные сведения так и поместье. В державе воцарились подозрительность и страх, все на всех доносили: слуга на хозяина, сосед на соседа, жена на мужа, сын на отца, избы пыточные работали денно и нощно, темницы же были переполнены. .

Тем временем в Самборе под Львовом собиралась рать для вторжения на Русь. Под знамена самозваного царевича собрались тысяча польских гусар и пехоты да полторы тысячи казаков. Король Сигизмунд лицемерно запретил поход, но приказ пришел в Самбор на следующий день после выступления рати! Не было сделано никаких попыток задержать войска по дороге, более того, для переправы через Днепр близ Киева было выделено множество лодок. Октября 13-го, в день несчастный, Самозванец вступил на Русскую Землю!

Рать Самозванца быстро увеличивалась за счет беглых холопов, населявших землю Северскую, и донских и запорожских казаков. Но не войском определялись первые успехи Самозванца, города сдавались ему сами, народ вязал воевод и стрельцов и распахивал ворота, радостными криками приветствуя своего освободителя от тирании Бориса Годунова.

Так за две недели Самозванцу сдались Моравск, Чернигов, Рыльск, Севск, Курск, Кромы, Белгород, Царев-Борисов, Елец, Валуйки, Воронеж, Оскол и твердыня, казавшаяся неприступной, — Путивль. Не обошлось и без боярской измены. На сторону Самозванца перешли воеводы князья Татев, Шаховской, Мосальский, Лыков, Туренин, Оболенский и перевертыш Салтыков.

Только один случай из этого ряда выбивался, одна крепость стояла неколебимо — Новгород-Северский, и воеводой в ней был Петр Басманов, брат погибшего в бою Ивана Басманова. И там был мятеж, но воевода подавил его железной рукой, когда же к крепости подошла вся армия Самозванца, то отразил два приступа с великими для нападавших потерями.

Устрашенный неожиданными и стремительными успехами Самозванца, царь Борис объявил о сборе дворянского ополчения. Из-за осенней распутицы за месяц удалось собрать не более 25 тысяч человек, не считая посохи. Во главе рати поставили главу Думы боярской князя Федора Мстиславского. В середине декабря рать прибыла к осажденному Новгороду-Северскому. Там состоялась первая битва. Польские гусары, известные великой храбростью и искусностью в деле ратном, первыми бросились в атаку, прорвали центр русского войска и даже ранили самого воеводу Мстиславского, но затем были с большим для них уроном отбиты.