Иногда, чтобы избежать кровопролития, казаки принуждали крестьянские поселения держать нейтралитет. Сохранилось постановление Васищевского товарищества в ответ на требование красногвардейцев прислать лошадей: «Лошадей отпустить в Шарпаевку рискованно, так как весь хутор будет разграблен казаками, потому что разведчики-казаки приезжают в хутор и делают поверку как солдатам (военнообязанным крестьянам. —А. В.), так и лошадям, категорически указывая на то, что если хутор перестанет быть нейтральным, то тогда пусть не гневается... Если же будут брать сегодня товарищи солдаты, а завтра господа казаки, то от хутора Васищева останется одно воспоминание»702.

Краснов отмечал такой же случай с крестьянской слободой Мартыновкой в 1-м Донском округе: «Казаки долго не могли овладеть Мартыновкой лишь потому, что против нее действовали полки 1-го Донского округа. Большинство казаков имело своих жен из Мартыновки и, обратно, многие крестьяне слободы были женаты на местных казачках. Борьба между родичами обращалась в нелепость. Ни казаки, ни слободские большевики не подходили друг к другу ближе, чем на две версты, боясь поранить своих. Только тогда, когда атаману удалось вывести части 1-го Донского округа на фронт 2-го Донского округа, а к Мартыновке направить полки Донецкого округа, “родственная” война окончилась»703 .

Похожая картина наблюдается в Усть-Медведицком округе, где казаки сталкиваются с такими же казаками («миронов-цами»).

На границе Дона и соседних губерний противники тоже старались держаться друг от друга подальше. Так, латыши-артиллеристы, прибывшие на донскую границу, жаловались, что наблюдательные пункты, и даже артиллерийские позиции, им приходилось выбирать «по обыкновению в настоящей войне впереди пехотных цепей»704 .

Ситуация меняется (собственно и восстание отчасти из-за этого вспыхнуло), когда крестьяне (коренные или иногородние) или красногвардейцы входят на исконно казачью территорию. Накал борьбы сразу же резко возрастает. Так случилось, когда чехи и регулярная русская кавалерия (дивизия Киквидзе) двинулись по хоперским станицам. Так началось, когда украинская социалистическая армия Ворошилова стала прорываться на Царицын через донскую территорию.

Участник похода Ворошилова И.М. Мухоперец вспоминал, описывая один из дней, что на подступах к Обливской «десятки раз ходили в атаку пешие и конные белые части... Дважды дело доходило до рукопашных схваток, яростных, кровавых»705. Уже одно это прекрасно характеризует боевые качества зарождающейся Донской армии. «Штыковой удар при современном огне почти невозможен, — считали специалисты. — Но тем не менее способность доходить до него остается величайшим проявлением мужества, смелости, отваги, решимости, жертвенности, величайшее проявление боеспособности»706.

Ожесточение и отсутствие боеприпасов вызывали стремление казаков довести дело до рукопашной, где они несомненно были сильнее; изначально слабое руководство и устаревшая тактика способствовали такому развитию событий. Вспомним, как на Хопре бравый интендант И.З. Гаврилов 17 раз водил казаков в конном строю на красные батареи.

Подобные боевые действия были чреваты огромными потерями. Тот же Мухоперец так описывает бой за Рычковские высоты, когда армия Ворошилова стала переправляться через Дон и передовые части ее заняли удобный плацдарм: «Не вытерпев или не надеясь на пехоту, конная бригада выстроилась на виду и с гиком бросилась на окопы Морозовского полка. Густая лавина всадников, сверкая на солнце шашками, стремительно приближалась. .. Ее косили из пулеметов, в упор били из винтовок, кромсали осколками снарядов, а она все катилась, умирая на лету...

Около сорока всадников перемахнули через наши головы и очутились в тылу, но там их тоже стерегла смерть: все они легли от картечи.

Исключительная по лихости и бессмысленности кавалерийская атака дорого обошлась белым... — бригада погибла целиком»707.

Большевики позже утверждали, что в этой атаке участвовали 47-й и 48-й конные полки белых. Но в тот период — июнь 1918 года — донские полки таких номеров не имели, с сентября 1918 года эти номера — 47-й и 48-й — получили 3-й и 4-й конные полки отряда войскового старшины Попова.

Возможно, определенную роль в таких атаках играло желание самих казачьих командиров подраться. Так, есаул (а затем генерал) А.М. Сутулое до войны преподавал фехтование в Николаевском кавалерийском училище и при каждом удобном случае демонстрировал свои навыки владения холодным оружием.

Впрочем, казаки не были самоубийцами и быстро извлекали уроки. Мухоперец, принявший участие в обороне Царицына, вспоминал: «Если в период первого окружения можно было наблюдать атаки конных масс на пехоту, то в период второго окружения (Царицына. — А.В.) конные массы стали играть роль ездящей пехоты»708 .

Самоорганизация армии, выдвижение более способных командиров помогли донцам «выправиться» в короткий срок и разработать свою тактику.

В частности, Краснов описывал боевые действия, видимо, в более поздний период так: «Бой был краткотечен. Если он начинался с рассветом, то обыкновенно к полудню он уже завершался полною победою. Окопов и укреплений не строили. Самое большое, что окапывались лункою для защиты плеч и головы, большею же частью лежали открыто. Шанцевого инструмента было мало, да и окапываться мешала природная казачья леность. Тактика была проста. Обыкновенно на рассвете начинали наступление очень жидкими цепями с фронта, в то же время какою-либо замысловатою балкою двигалась обходная колонна главных сил с конницею во фланг и тыл противнику. Если противник был в десять раз сильнее казаков — это считалось нормальным для казачьего наступления. Как только появлялась обходная колонна, большевики начинали отступать, тогда на