Краснов строжайше наказал всех должностных лиц (капитан парохода и пр.), которые способствовали этому увеселению. Гущина арестовал на 30 суток, а о поведении Сидорина и Семилетова, почетных членов Круга 1-го Донского округа, было сообщено названному Кругу417.

«Степняки» апеллировали к общественности посредством прессы, указывая на свои старые раны. Краснов опубликовал их письмо в донском официозе со своими комментариями, озаглавив всю публикацию — «Блудный плач», а «злого и смелого» Тацына, участника «прогулки», вообще вышиб из Войска в 24 часа, отдав приказ № 709, что есаул Тацын 15 июня подал рапорт об исключении из казачьего сословия, так как не может служить с «такими» казаками, и был исключен, а затем «позволил себе совместно с генералами Сидориным и Семилетовым и полковником Гущиным ездить по станицам, вновь заинтересовавшись казачьими настроениями»418.

«Степняки» огрызались как могли. Вот образец их переписки с войсковыми структурами: «Начальник партизанских отрядов дежурному генералу

генерал-майор Семилетов штаба Всевеликого

1 июля 1918 г. Войска Донского.

На запрос Ваш, к кому перешли дела бывшего моего отряда, доношу, что они в настоящее время ни к кому не переходили, в будущем, надеюсь, перейдут в историю...

Генерал-майор Семилетов»419.

Однако, будучи ставленником зажиточных низовцев, Краснов не во всем выражал интересы выдвинувших его казаков. С самого начала, подыгрывая настроению Круга, атаман заявил, что «путь спасения Дона лежит в окончательном его отделении от матушки-России»420 , но «с первых шагов деятельности генерала Краснова намечается расхождение его с Войсковым Кругом по основным политическим вопросам»421.

Целью Краснова было втянуть казачество в затяжную войну с Советской Россией и в конечном итоге повести его на Москву. «Атаман чувствовал; что у него нет силы заставить пойти, и потому делал все возможное, чтобы пошли сами»422 .

Полного доверия со стороны Круга к Краснову не было. «Умник — это верно, но... дюже доверять ему опасно. Но мы по банку вдарили, пошли на пан или пропал — дали всю власть.

Что выйдет — не знаем», — говорили сторонники атамана423. И тем не менее Краснов — сторонник сильной единоличной власти — «ухитрился превратиться в самодержца “демократического” казачества»424 . Пытаясь установить авторитарный режим, Краснов писал, что у него было четыре врага: «...наша донская и русская интеллигенция, ставящая интересы партии выше интересов России, мой самый страшный враг». Затем шли: генерал Деникин, иностранцы — немцы или союзники — и большевики, которых атаман якобы боялся меньше всего425.

Самыми энергичными мерами налаживалась экономическая жизнь области. От управляющих отделом финансов и торговли и промышленности Краснов потребовал создать «стройную систему налогового обложения», напечатать свои ассигнации и заменить ими марки Временного правительства. Предполагалось развитие свободной торговли, «добиваясь понижения цен конкуренцией, но ни нормировкой цен», было дано указание «призвать к жизни кооперативы и дать им возможность самого широкого развития»426 .

Краснов писал, что у императора Вильгельма «он просил машин, фабрик, чтобы опять-таки как можно скорее освободиться от опеки иностранцев»427. Предполагалось развивать «новые отрасли промышленности с наилучшим и современным техническим оборудованием», разрабатывались проекты Волго-Донского и Донецко-Днепровского каналов428 .

Земельный вопрос предполагалось если не разрешить, то сгладить. Своего рода источником земли стали наделы всех, кто ушел с красными. Было приказано засеять все пустующие участки, земли помещиков предполагалось засеять, используя пленных красногвардейцев, а урожай сдать в казну. Планировалось «выработать максимальную норму частного землевладения и правила отчуждения земли для выдачи безземельным»429.

Был снижен возрастной ценз для казаков при выборах войсковой власти, право голоса получили женщины-казачки.

За период красновского правления было открыто 8 гимназий и много начальных школ. Поезда по территории Войска Донского ходили строго по расписанию, и даже извозчики брали за проезд по дореволюционным расценкам. Тем не менее в бюджете «доходы покрывали 46 % расходов, а 57 % расходов шли на армию»430.

Опираясь на военизированное казачество, прекрасный администратор Краснов собрал значительные вооруженные силы. Преодолев местнические настроения повстанцев, к лету 1918 года Краснов, по мнению белогвардейцев, имел «около ЮОтысяч вполне удовлетворительной в общем и прекрасной по частям армии»411. Даже летом в условиях полевых работ, то распуская, то призывая казаков различных возрастных групп, он смог постоянно держать на фронте 50-тысячное войско412. «Для несения тыловой службы было привлечено все население, включая стариков, женщин и детей* на которых также лежали и все заботы по хозяйству»411.

Не случайно в начале июня 1918 года, делая заметки к плану доклада о борьбе с голодом, В.И. Ленин отметил две главные силы в стране, противостоящие большевикам: «чехословаки; Краснов»414.

Глава 10 «СОЮЗНИКИ»

А) НЕМЦЫ

Важнейшим фактором развития событий в регионе была немецкая агрессия. Все антибольшевистские силы Юга России в этот период в своей деятельности либо открыто опирались на Германию (так же, как и Германия опиралась на них), либо пытались прямо или косвенно использовать ее как третью силу в своей борьбе против большевиков.

Формально между советской Россией и Германией был мир, но отсутствие демаркационной линии на юге позволяло немцам двигаться дальше и дальше, все больше приближаясь к вожделенной бакинской нефти. Однако после занятия Ростова-на-Дону дальнейшее продвижение немецких войск прекратилось. Первая волна, когда восставшие казаки в горячке боев с Красной гвардией просили немцев на станичных сборах «освободить Донской край от большевиков» (так было в Донецком округе, когда гундоровские казаки отправились на поиски союзников-«гайдамаков», а встретили немцев и обратились к ним за помощью) 415 и требовали союза с гетманской Украиной, теперь