«Все встали, чисто, как один, — говорит широкоплечий рослый казак. — Из половины области их уже выгнали, теперь вас только ждем, нас за вами депутатами послали».

Добровольческая армия вернулась из 1-го Кубанского похода на территорию Дона и вступила в станицу Мечетинскую в составе 3519 человек. 1500 раненых «добровольцев» были направлены в Новочеркасск. Непосредственно в строю без учета кубанских частей было 2000 «добровольцев»460 .

Общность интересов «добровольцев» и части восставших донцов сомнений не вызывала. Грядущее сотрудничество облегчалось и тем, что «преобладающий контингент Добровольческой армии» составляли казаки461, донцы и присоединившиеся кубанцы, но это были преимущественно централистски настроенные казаки.

27 апреля (10 мая) Временное донское правительство провело заседание с представителем Добровольческой армии генералом А.С. Лукомским и убедило последнего в доброжелательном отношении донцов к Добровольческой армии. Присутствие немцев на территории области, что особенно раздражало «добровольцев», было охарактеризовано как «прискорбный факт»462.

Ситуацию осложняли антиофицерские настроения большинства казаков и пренебрежительное отношение к донцам, демонстрируемое «добровольцами». Генерал Деникин считал, что походный атаман Попов — «человек вялый и нерешительный», главу правительства Г.П. Янова считал «правым демагогом», а само правительство — «многоголовым совдепом»463 .

Деникин послал на Круг Спасения Дона своего претендента в Донские Атаманы — генерала Африкана Богаевского, брата калединского сподвижника. Но АП. Богаевский опоздал к началу выборов464 и не смог составить Краснову конкуренцию. Тем не менее он стал при Краснове «премьер-министром» и одновременно управлял отделом иностранных дел.

Вступая на территорию Дона, «добровольцы» пытались играть на патриотических чувствах. В газетах было объявлено. Что Добровольческая армия «действует совершенно самостоятельно и не вступает в соглашения ни с украинской, ни с германской армиями»465 .

Что касается взаимоотношений с донцами, «добровольцы» хотели бы воссоздать подобие «Донского Гражданского совета» во главе с генералом Алексеевым. Но Временное донское правительство еще 26 апреля (9 мая) заявило, что все военные силы на территории области должны подчиняться походному атаману Попову466 . Избранный Донским Атаманом П.Н. Краснов тоже не помышлял подчиняться ни Деникину, сменившему Корнилова, ни Алексееву. Более того, он имел на Добровольческую армию свои виды и вел свою игру.

В борьбу за влияние на поредевшую после «Ледового похода» армию включились многочисленные политические группировки, возникшие на освобожденной от большевиков территории. «Все группы и организации вместо материальной помощи присылали нам горячие приветствия — и письменно, и через делегатов, — и все пытались руководить не только политическим направлением, но и стратегическими действиями армии», — сетовал Деникин467. В результате взаимные нелады начались у Деникина с Красновым и с крайними правыми кругами.

Добровольческая армия была буквально спасена на Дону. «...Без Дона и Краснова Добровольческая армия перестала бы существовать еще в 1918 году!» — считали современники468. «Неблагодарные» «добровольцы» тем не менее сразу же вклю-

чились в борьбу с Красновым за влияние на антибольшевистское движение на Юге. «Добровольцам» «претил новый Донской флаг. Немногие понимали значение его как переходного флага»449. Деникин «хотел, чтобы Войско Донское было Донской областью с некоторой автономией, он не соглашался признать Донской армии, но желал иметь Донские полки там, где они понадобятся; он решительно шел к тому старому режиму, о котором при обстоятельствах теперешнего момента атаман не мог и заикнуться», — считал Краснов470 .Что касается правых кругов, то слишком самостоятельная позиция командования Добровольческой армии была причиной их вражды, и «Совет монархического блока решил армии не трогать, но травить руководство»471 .

Трагическим курьезом было то, что армия, ставшая предметом борьбы и упований, постоянно была на грани финансового краха. Денежная наличность ее балансировала меж двухнедельной и месячной потребностью. «Денежная Москва не дала ни одной копейки. Союзники колебались... Все капиталисты, а так же и частные банки держались выжидательной политики»472. 4,5 миллиона, полученные от союзников, и такое же количество средств, полученное из донского казначейства, давали армии возможность существовать два месяца (при месячных расходах в 4 млн.), а дальше перед ней открывался путь взимания контрибуции и захвата трофеев.

«Вообще же в массе своей добровольчество и донское казачество жили мирно, не следуя примеру своих вождей», — признавал Деникин473. В начале июня 1918 года обосновался в Новочеркасске генерал Алексеев, там же находился военно-политический отдел армии. А Краснов демонстративно заявлял, что имя Корнилова «будет вечно жить в сердцах казаков как имя великого героя»474.

Сама Добровольческая армия переживала в это время внутренний кризис из-за вопросов об ориентациях и политических лозунгах. После трудностей Ледяного похода и создания «белой легенды» большинство «добровольцев» не считало нужным скрывать свои истинные политические убеждения. Выяснилось, что «громадное большинство командного состава и офицерства было монархистами»473 , и это сразу же поставило под сомнение присоединение к армии широких слоев населения в будущем.