Время моего пребывания с вами, герои, будет навсегда светлым праздником моей жизни. Начиная от лихой атаки на берегах Уру-па, положившей начало разгрома армии предателей, вы, Корниловцы, тешили Родину своими лихими, могучими, которыми мировая конница может гордиться, всесокрушающими ударами. Урупская, Коноково, Сенгилеевская, Ставрополь, Дубовка, Тугулук, Спицевка и много других мест видели и будут помнить сверкающие шашки и стройные ряды атакующих Корниловцев.

Помните, братья, тысячам пленных и множеству добычи вы обязаны своему настоящему и единственному оружию — твердому сердцу, коню и остро отточенной шашке. Помните, что победа конника — только в атаке на коне, и этим, родные, добывайте свободу нашему казачеству и родине.

Уходя от вас, родные герои, я оставляю в полку все свои лучшие чувства и сердце Корниловца. Прощаясь с вами, от души желаю вам, дорогие братья, новых и славных боевых успехов, здоровья, счастья и скорейшего возвращения на родные зеллли кубанцев, в уют семьи и тишину мирных станиц.

От лица кубанца, горячо любящего наше родное истерзанное казачество и Россию, благодарю героев господ офицеров и казаков-Кор-ниловцев за самоотверженную лихую работу по славу и честь Родины, казачества и полка.,.»724

2 февраля выздоровевший после ранения есаул Ф. Елисеев возвращался в Корниловский конный полк, стоящий в селе Дивном. Поднявшись во второй этаж большого дома, неожиданно увидел Бабиева и молодого полковника, начальника штаба дивизии. Бабиев в черкеске, в папахе, с орденом Святого Георгия 4-й степени, которого он до этого не имел, и в погонах генерала. Заметив взгляд Елисеева на офицерский крест, он объяснил при всех, что в Екатеринодаре, по распоряжению генерала Деникина, сформирована новая Георгиевская дума, которая, рассмотрев старые представления (Великой войны), наградила его и подъесаула Петра Кадушкина орденом Святого Георгия Победоносца 4-й степени, а генерала Шатилова орденом 3-й степени725.

В самом приказе по Войсковому штабу, датированном 22 декабря 1918 года в Екатеринодаре, говорилось:

«Приказом И. д. Главнокомандующего бывшего Кавказского фронта от 3 ноября 1918 г. за № 203 объявлено:

<..>

п. 2. За отличия, оказанные в делах против неприятеля, по удосто-ению местной Кавалерской Думы на основании ст. 25 Георгиевского статута награждается орденом Св. Георгия 4-й ст. Командир 1-го Черноморского казачьего полка Войсковой Старшина Николай Бабиев за то, что он, в чине Есаула, командуя сотней 1-го Лабинского казачьего полка, находясь во главе обходной колонны отряда Генерал-Майора Певнева726, 1 1 января 1916 г. во главе своей 3-й сотни и взвода 5-й сотни этого же полка по собственному почину, перейдя в конную атаку, врубился в правофланговые части турок, действующие у Кара-Кепри, и, изрубив ближайшую роту, заставил затем целый батальон турок, во главе с командиром, положить орркие. Атака эта имела решающее для боя у Кара-Кепри значение. Турки после нея стали беспорядочно отступать и смогли устроиться лишь на позиции у г. Хныса.

Основание: § 31 ст. 8 статута ордена Св. Георгия.

Об изложенном объявляется для сведения и кого касается исполнения.

Войсковой Атаман Генерал-Лейтенант Филимонов Член Кубанского Краевого Правительства по военным делам

Генерал-Майор Науменко»727

В тексте наградного документа есть некоторые несоответствия (на момент совершения подвига Бабиев являлся подъесаулом, а не есаулом; на дату награждения он не состоял командиром 1-го Черноморского полка), но значение награды от этого не уменьшилось. На Кавказском фронте Великой войны Бабиев всегда «бил» на Георгиевский крест, считая, что «меньшие награды сами придут». Полученный, наконец, за многие боевые отличия офицерский крест был дорог ему.

Во вновь сформированную 3-ю Кубанскую казачью дивизию входили:

Корниловский конный (командующий — есаул, затем полковник Елисеев),

1-й Кавказский (полковник Орфенов728),

1-й Таманский (полковник Гречкин),

1- й Черноморский (полковник Малышенко729) и

2- й Полтавский (полковник Преображенский730) полки.

В ночь на 5 февраля Корниловскому конному полку и 9-му Кубанскому пластунскому батальону для расширения плацдарма приказано выступить за Маныч. Пластуны отказались выполнить приказ, стояли строем. Прибыл генерал Бабиев. Объясниться с ними не удалось. Первым решением Бабиева было: подтянуть Корниловский полк и... из пулеметов по пешим казакам. Но сразу отказался от этой мысли.

«Пошел бы полк против своих пластунов? — спрашивал он потом у Ф. Елисеева.

— Думаю, что нет. Против своих казаков это было бы очень опасное распоряжение,

— Я и сам так думал... почему и не прибег к этому, — закончил спокойно, но грустно молодецкий генерал Бабиев»731.

Неповиновение приказу батальона храбрых пластунов только в малой степени объяснялось боевой усталостью. На этом участке Ма-нычского фронта воевали против большевиков семь кубанских конных полков с казачьей артиллерией, четыре батальона (бригада) Кубанских пластунов и... ни одного русского солдата-крестьянина своей же Ставропольской губернии — они сочувствовали Красной армии. Казачье одиночество...

Не счесть и иных примеров. Казаки станицы Васюринской на призыв генерала Деникина выставили 1400 конных и 1200 пластунов — всех вооруженных и всем снабженных. В станице насчитывалось 11 тысяч населения, из которых две с половиной тысячи — иногородние.

Казаки Аабинского отдела под станицей Михайловской — родины Бабиевых — ходили в конную атаку на батальоны отлично воорркен-ных революционных матросов. Имея в сотнях на 150 всадников 30— 40 шашек, остальное вооружение заменяли плетьми и обращали защитников революции в бегство.