Офицеры и казаки Гвардейского дивизиона, 1-го Екатеринодарско-го, 1-го Таманского и 1-го Черноморского полков ККВ объединились для борьбы с большевиками в отряд под командованием Генерального штаба полковника Кузнецова (начальника Кубанского военного училища). В отряде командиром офицерского взвода состоял войсковой старшина Бабиев. Когда Кубанский правительственный отряд в конце февраля под напором красных оставил Войсковую столицу, отряд Кузнецова (200 коней с 2 орудиями и 4 пулеметами) оторвался в Закубанье от главных сил Войскового Атамана Филимонова714 и отходил с боями, по горам за Туапсе. Действия отряда, проходившие в постоянном соприкосновении с окружавшим его днем и ночью врагом, натыкались еще и на сопротивление населения, особенно в южных округах — Туапсинском и Сочинском. Большевики не жалели красок, чтобы представить отряд «кадет» грабителями и насильниками. Так, при переправе через реку Туапсинку у селения Георгиевского путь белых воинов пролегал по узкому ущелью, склоны которого занимали воорркенные крестьяне с большевистскими главарями.

Испортив и бросив орудия, для которых не было снарядов и тормозящие движение, имея в арьергарде, как всегда, взвод Бабиева для обороны от наседающего противника, отряд уходил в горы, на Тубин-ский перевал.

Местные жители предупредили, что путь этот непроходим. Снег проваливался, пришлось бросить лошадей, не раз выносивших из беды. Седла изрубили, дальше пошли пешком. Ночью 23 марта на утомленный переходом отряд внезапно напали большевики и уничтожили взвод полковника Демяника715, Не зная обстановки и численности противника, полковник Кузнецов решил не принимать боя, собрал выбившийся из сил отряд и предложил пробиваться дальше группами, на свой страх и риск. Объявил, что с сего момента не считает себя командиром. Отряд, состоявший из лучшей части конницы, распылился, и лишь пятнадцать человек, наиболее крепких духом, во главе с Бабиевым решили пробиваться дальше.

Всего за несколько мартовских дней он получил в боях несколько ран: 14-го — у аула Божьи Воды в ногу, но остался в строю; у перевала Дубы — в плечо; 19-го — у хутора Рожен был тяжело ранен в правую руку, с той поры изувеченную. Их окружили под Туапсе. После пленения, когда Николая везли на подводе, красноармеец нанес ему несколько ударов штыком в спину, к счастью не смертельных716.

Полковника Кузнецова, отделившегося от них с двумя офицерами и отрядными деньгами, схватили большевики и позже расстреляли в Туапсе. Несколько офицеров Гвардейского дивизиона и 1-го Екатери-нодарского полка провели остаток зимы в шалашах в горном лесу. Полковника Посполитаки717, войскового старшину Бабиева, подъесаула Лопатина718 и других заключили в Майкопскую тюрьму719. На допросе один из молодых офицеров Терского Войска, кабардинец, говорил красным, что их «вели старшие», указывая на Бабиева. Николая чуть не расстреляли. Выручили всех родственники.

Через полгода, в ноябре 1918 года, они встретились на фронте. Бабиев, в чине полковника, командовал Корниловским конным полком. Он не подал Терцу руки, говоря, что у того «душа с г... смешалась» — любимое выражение Бабиева о трусости.

% ^

Жестокий фронт Гражданской, ответственные командные должности, дающие большие возможности и накладывающие серьезные обязанности... Именно тогда ярко высветился образ «генерала-сотника» (так называл он себя сам) Николая Бабиева, принимая порой и отрицательную форму. Но — быль молодцу не в укор. «Меня сделала война», — говорил он.

Летом 18-го года Бабиев остановился у отца в Екатеринодаре, в доме на Штабной улице. Генерал Бабиев-старший участвовал в Ледяном походе и получил знак его отличия, который впоследствии всегда носил; сын не был им награжден, поскольку приказом Главнокомандующего ВСЮР чины бывшего отряда полковника Кузнецова права на награждение Знаком Первого Кубанского похода не имели720.

Николай ждал вакантного полка. Его последний по службе, 1-й Черноморский полк, был вновь сформирован после Ледяного похода и находился в Ставрополе. Другого полка он принимать не хотел, почему и выжидал. Одновременно, для укрепления офицерского кадра своего будущего полка, подбирал знакомых по Великой войне командиров сотен — таких, которые «не пригинаются» в боях.

17 сентября приказом по ККВ Бабиев был назначен командиром Корниловского конного полка и через шесть дней произведен в чин полковника.

13 октября в станице Урупской полковник Бабиев вступил в командование полком. Выехав осмотреть линию расположения красных, легко ранен в «сиденье», пуля застряла в седельной подушке. В тот же вечер он отсылает ее родителям, попросив взять в золотой ободок и выгравировать: «13-я. 13.10.1918. Урупская». Это было его тринадцатое ранение.

Первый приказ Бабиева по Корниловскому полку заканчивался словами: «За Великую свободную Россию». Писать сам он не мог: кисть правой руки была прострелена в том месте, где сходятся пальцы, переходя в ладонь. Раздробленные фаланги пальцев торчали вперед, не сгибаясь. Немного действовал лишь большой палец, между ним и мертвыми остальными он держал папиросу. Подписывался левой рукой, каракулями, к родителям и друзьям — «Ваш Коля Бабий». Здоровался и отдавал честь он левой рукой, что, как признанному герою, ему было очень к лицу.

В разгар боя за Урупекую пешком появился генерал Врангель с адъютантом. После доклада Бабиева он с явным интересом стал рассматривать его, то, как он одет.

— Полковник, а где вы заказывали свою черкеску? — в боевой обстановке это было очень странно.

— Да еще в Тифлисе, Ваше Превосходительство! — козырнув ему, ответил Бабиев721.

Врангель только что был приписан в казаки станицы Петро-Пав-ловской, хотел одеться по-кавказски, потому и присматривался к черкеске и оружию Бабиева.

Как-то поздним вечером разъезд казаков задержал пятерых конных черкесов с оружием, пробиравшихся от красных. Это удивило Бабиева. Черкесы закубанских аулов были почти все против красных. На Кавказском фронте в Великую войну молодые офицеры Лабинцы, подражая горцам, копировали их русский язык. Получалось очень весело.

Бабиев, увидев «пленных», вооруженных с ног до головы, строго крикнул на урядника:

— Почему не разоружил?

— Да они не отдают! — отвечает урядник.

КАЗАКИ В ПЕРСИИ 1909-1918 ГГ.