Вопрос заключения военного соглашения с Махно очень тщательно изучал Троцкий и Реввоенсовет Республики. Свои соображения он доложил В. И. Ленину, заявив, что «ничего, кроме выигрыша, здесь ожидать нельзя»296.

В середине октября 1920 г. во многих газетах появилась статья Троцкого «Что означает переход Махно на сторону Советской власти», которая затем вышла отдельной брошюрой. В пей председатель Реввоенсовета попытался сгладить острые углы, заявив, что Махно вел свою марафонскую борьбу против Советской власти «по недомыслию»... С присущим ему высокомерием Троцкий напомнил, как войска Красной Армии, не оставаясь в долгу перед повстанцами, наносили им «крепкие удары». «Сам Махно, — писал он, — был, кажется, не раз ранен и по настоящий день не оправился от ран». Говоря о боевой мощи махновцев, Троцкий не упустил возможности приуменьшить их силу и боеспособность. «На самом деле махновцы представляют собой очень небольшой отряд, — писал он. — Но в борьбе против бесчисленных врагов рабочий класс дорожит даже небольшой помощью. Нужно только, чтобы союзник, который ее предлагает, был действительно честным и надежным союзником»297.

Махно мог торжествовать. Союз с Советской властью резко повысил его авторитет среди масс, вернул в повстанческую армию многих крестьян, покинувших ее ряды летом 1920 г. «Когда только стало известно, что махновцы совместно с красными идут на Врангеля, — вынужден был констатировать П. Аршинов, — настроение среди местного населения быстро поднялось»298.

20 октября 1920 г. газета «Коммунист» опубликовала статью под таким же названием, как и четыре месяца тому назад: «Махно и Врангель». В ней говорилось: «Как известно, французская печать очень много говорила о союзе Врангеля с Махно. Советская печать также опубликовала в свое время документы, свидетельствующие о формальном союзе Махно и Врангеля. В настоящее время выясняется неправильность этой информации. Несомненно, Махно оказывал фактическое содействие Врангелю, как и польской шляхте, поскольку он одновременно с ними сражался против Красной Армии. Но формального союза между ними не было. Все документы, говорившие о формальном союзе, были подделаны Врангелем. Некий крымский бандит, назвавший себя атаманом Володиным, выступил под руководством врангелевского штаба в качестве атамана, подчиненного Махно. На самом деле никакой связи между ними не было. Вся эта подделка была построена для обмана покровителей Махно — французских и иных империалистов».

Сразу же после подписания соглашения с махновцами Советская власть продемонстрировала свою лояльность к повстанцам.

ВУЦИК обратился ко всем судебным и другим, как гражданским, так и военным учреждениям на территории Советской Украины, со следующим предписанием: «1) приостановить всякие судебные, административные или другие преследования против лиц, арестованных за их участие в действиях махновско-анархистских организаций, 2) всех вышеупомянутых лиц, находящихся под арестом, заявивших о своем отказе прибегать к вооруженной силе против власти Украинской Социалистической Советской Республики, немедленно освободить и восстановить во всех их правах, 3) все лица, принадлежащие к махновско-анархистским организациям, отказавшиеся от вооруженной борьбы с советской властью, пользуются наравне со всеми рабочими и крестьянами всеми политическими и гражданскими правами»299.

Тем не менее в отношениях Махно и командования Красной Армии сохранялось взаимное недоверие. Махно боялся ассимиляции своих повстанцев в рядах Красной Армии, а советское командование со своей стороны опасалось махновцев, и не столько как

вооруженной силы, сколько ее «всеразлагающей стихии». Уже после заключения октябрьского соглашения с Махно газета «Известия» писала: «Махно своим «пособничеством», с его идейной разнузданностью, развратил местную деревню, растлил ее душу. Разбой стал нормальной жизнью, бытовым явлением. День-деньской местный мужичок деловито занимается своим хозяйством, пашет, косит, а ночью, вместо того чтобы спать, идет людей резать. Все до крайности просто, словно он сидит и галушки ест, Устроить крушение поезда, перестрелять десяток пассажиров, это даже не преступление в его глазах, это — «каждый ведет свое хозяйство по-своему»Ъ6.

Тем не менее Советская власть была готова последовательно выполнять условия соглашения, в то время как махновцы с первых же дней начали нарушать его, в частности пункты, запрещавшие вливание красноармейских частей в махновские соединения. В Красной Армии находилось еще много солдат, которые предпочитали гуляйпольскую вольницу строгой революционной дисциплине. Переходя в одиночку или группами к Махно, они не возвращались, как это предусматривалось соглашением, обратно в свои части. В повстанческой армии им оказывались даже определенные поблажки в надежде, что примеру дезертиров последуют другие красные бойцы. Строя планы на будущее, Махно возлагал большие надежды на то, что ему удастся разложить изнутри советские войска и после окончания борьбы с Врангелем к нему начнут переходить целые полки Красной Армии. В середине октября 1920 г. к Махно перешло несколько пулеметных команд, состоявших в подавляющем большинстве из крестьян и молодых рабочих, зачастую не успевших стряхнуть с себя груз деревенских традиций.

Советское командование предложило штабу Революционно-повстанческой армии Украины вернуть перешедших к ним пулеметчиков, а в случае сопротивления со стороны перебежчиков обезоружить их и доставить этапом в свои части. Махно же был настроен иначе. Потеряв в многочисленных боях и стычках в 1919 г. сотни лихих рубак, он надеялся усилить боевую мощь своей армии за счет резкого увеличения пулеметов, как ручных, так и станковых, поставленных на тачанки.

Для возвращения дезертиров 22 октября 1920 г. в штаб Махно, находившийся на станции Ульяновка, был направлен член Реввоенсовета Южного фронта Бела Куп. Махновцев поразила, как потом писали биографы Белы Куна, его личная отвага и то, что во время обыска охраной батьки у пего не было обнаружено даже пистолета. Ведь достаточно было одного неосторожного слова, и махновцы тут же, без разговоров, прикончили бы его*7. 300301

Бела Кум даже не подозревал, что главным его защитником от любой неожиданной бандитской провокации был сам батька.

В это время Махно считал, что перемирие с Советской властью необходимо продлить как можно дольше. В этом он видел залог спасения махновского движения. Он боялся дать хотя бы малейший повод для возникновения конфликта с советским правительством и командованием Красной Армии. Узнав, что глава дипломатической миссии махновцев Попов, находясь в Харькове, ведет себя чересчур вызывающе, позволяет антисоветские выпады, устанавливает контакты с уголовными элементами и организовывает каждодневные попойки и дебоши, батька тотчас же написал ему письмо, в котором говорилось: «г... возложенная на вас работа политического и военного представительства является крайне ответственной, и вы, будучи в Харькове, должны отдать ей все время, стараясь принести максимум пользы нашему движению со всех его сторон: военной, политической и культурно-просветительной. Совершенно недопустимо вторично слышать о вашем нерадивом отношении к делу, порученном вам армией. Я надеюсь, что следующие сообщения о вашей работе будут иные, более отрадные для всех нас. Помните правило — «делу время, а потехе час». Отныне вы с тов. Будановым являетесь уполномоченными представителями как по военному, так и по тлитиче-скому делу. В помощь дается О. Таратута, с которой всегда советуйтесь по политическим вопросам, поскольку она будет в Харькове. Она является нашим представителем и в Москве.

Два слова о нашей тактике: будьте во всем энергич

ны. настойчивы, но в то же время будьте осторожными, чуткими и тонкими политиками. Приготовьте доклад о нашей работе за последнее время и перешлите его с тов. Клейном и другими отъезжающими в Харьков»302.

9 ноября 1920 г. на Совете Революционной повстанческой армии были заслушаны текст доклада Попова, который в это время был в Харькове, и выступления Буданова и Куриленко. Членам дипломатической миссии в столице УССР было поручено отстаивать пункт соглашения с Советской властью о выделении территории для проведения эксперимента по созданию «вольного советского строя». Кроме этого поручения, перед представителями Махно при Южном фронте была поставлена задача потребовать от командования 100 млн руб. на содержание так называемой Полевой армии, которая приняла участие в боях против Врангеля. На этом же заседании Совет поставил на вид «представителям при Южном фронте, в особенности т. Попову, вести себя корректно и безупречно относиться к своему делу»303.