Таким образом, между Махно и «Набатом» произошел окончательный разрыв. Вернувшись в Харьков, где с 3 по 8 сентября 1920 г. проходила Всеукраинекая конференция «Набата», Барон подверг Махно критике. Делегаты признали, что Махно перестал по сути быть анархистом и что свои «личные капризы» он не всегда умеет подчинять общим интересам. Это известие не очень огорчало батьку, да и думать ему теперь приходилось о более реальных вещах.

Кулачество, как и набатовцы, все больше становилось недовольным политикой Махно. Оно не только потеряло веру в создание независимой «кулацкой республики», но и возмущались тем, что на его плечи ложился нелегкий труд — обеспечить ненасытное махновское войско всем необходимым. Остальное крестьянство также увидело, что дальнейшая борьба батьки с Красной Армией, ослабление советского тыла откроют путь Врангелю для захвата Украины и реставрации буржуазно-помещичьих порядков. Чтобы спасти в этих условиях социальную базу махновщины и не утратить поддержку со стороны богатого крестьянства, батька быстро переориентировал свою политику и начал искать пути примирения, а затем и сотрудничества с Советской властью. Многие командиры, в том числе Белаш, Куриленко, Хохотва, понимали, что борьба против черного барона на стороне Красной Армии была единственной возможностью спасти махновщину, вернуть в свои ряды крестьян, покидавших ряды армии Махно. Не все махновские командиры поддержали тактику батьки. Попов, Каретников и другие члены так называемой оппозиции были за то, чтобы продолжать борьбу с Советской властью. Махно все больше склонялся к выступлению против белогвардейцев в союзе с Красной Армией. И. Тепер вспоминал о том, что в сентябре 1920 г. батька вызвал его к себе для конфиденциального разговора. «Махно настоятельно потребовал, чтобы мы приложили все усилия к тому, чтобы склонить вышестоящие советские и партийные организации к заключению мирного соглашения. Требования со стороны Махно сводились тогда к выделению просто боевого участка, на территории которого должна была бы вестись борьба с Врангелем, и только»288.

Махно дал указание Теперу выпустить номер газеты «Голос махновца» с передовой, посвященной примирению с Советской властью. Вскоре такая статья была набрана, но корректура случайно попала в руки Попова, который тут же побежал к Махно и добился у него разрешения конфисковать весь номер. Встретив в тот же день Тепера, Махно сказал ему: «Я действительно убежден в том, что еще рано говорить о необходимости соглашения. Может быть, нам удастся еще побиться сразу на двух фронтах» 289.

Этот факт красноречиво свидетельствует о нерешительности и колебаниях Махно в его отношении к Советской власти.

В сентябре Махно постоянно находился в подавленном состоянии. Было ясно, что тяжелое ранение надолго выбило батьку из строя. Мыла и плохо заживала рана, пугала перспектива на всю жизнь остаться хромым. Еще больше пугало успешное наступление Врангеля: им были захвачены Бердянск, Александровен, Си-нельниково, ряд других населенных пунктов так называемой Мах-новии. Видя безвыходность положения, Махно все же решил обратиться к правительству Советской Украины с заявлением о том, что прекращает боевые действия против красных войск, и предложением своих услуг в борьбе против Врангеля. 27 сентября 1920г. В. Белаш связался по телеграфу с Харьковом и передал предложение батьки начальнику особого отдела Южного фронта В. Н. Манцеву.

29 сентября 1920 г. Политбюро ЦК КП (б) У решило начать переговоры с Махно. Было указано на необходимость оказывать содействие Махно, обращая главное внимание на усиление в его отрядах дисциплины, революционной спайки. Красноармейские отряды, не вливаясь в армию Махно, должны были входить по мере надобности с ней в оперативный контакт290.

Всю ночь Махно ждал из Харькова решения ЦК КП (б) У и, когда в 2 часа ночи получил положительный ответ, сразу же продиктовал приказ, в котором говорилось: «Всякие враждебные действия против частей Красной Армии должны быть прекращены, равно против каких бы то ни было советских учреждений и их работников». Обойдя вокруг стола, за которым сидели члены штаба, и пристально посмотрев на каждого из них, батька более тихим голосом добавил: «Каждая часть Революционной повстанческой армии Украины (махновцев) должна всегда быть при полной боевой готовности и зорко следить за всяким передвижением частей Красной Армии» 291292.

На следующий день Реввоенсовет повстанческой армии Махно обратился к РВС Южного фронта с просьбой прекратить против махновцев военные действия. 2 октября в полдень М. В. Фрунзе отдал такое распоряжение командующему войсками внутренней службы фронта Р. П. Эйдеману. На 2 октября было назначено подписание соглашения. Махно и его ближайшее окружение должны были объяснить необходимость такого шага повстанческой массе, причем так, чтобы они не отошли от анархо-махновщины и смогли, если понадобится, снова повернуть оружие против Советской власти. 1 октября появилось обращение к повстанцам. «Тяжелый час настал на родной Украине. Обратно на измученную родину надвигаются грозные тучи. С запада идет ненавистный каждому украинцу исторический враг — польская шляхта. С юга неудержимо врезается все глубже и глубже в сердце Украины душитель народа немецкий барон Врангель. Зарвавшиеся было коммунисты и комиссары получили снова хороший урок. Пришлось им признать, что без украинского народа и вольного повстанчества они что-нибудь сделать бессильны. С другой стороны, Совет Революционно-повстанческой армии Украины (махновцев) пришел к заключению, что, оставаясь в настоящее время безучастным зрителем, украинские повстанцы помогли бы воцарению на Украине либо исторического врага польского пана, либо опять царской власти, возглавляемой германским бароном. Как одно, так и другое смерти подобно для селянства Украины. Учитывая вышесказанное, Совет Революционно-повстанческой армии Украины (махновцев) принял решение временно до разгрома наседающих внешних врагов и царских наймитов идти в союзе и рука об руку с советской Красной Армией»*8.

2 октября 1920 г. состоялось подписание военно-политического соглашения между правительством УССР и Революционно-повстанческой армией махновцев*.

4-й пункт политического соглашения предусматривал организацию в районе действий махновской армии местным рабоче-крестьянским населением вольных органов экономического и политического самоуправления, их автономию и федеративную связь с государственными органами Советской Республики, однако этот пункт не был подписан293.

В исторической литературе утвердилось такое мнение (одним из первых, как свидетельствуют документы, его высказал видный советский деятель на Украине, будущий глава правительства республики П. П. Любченко), что в условиях врангелевской опасности, грозившей реставрацией буржуазно-помещичьего строя, крестьянство снова начало вливаться в ряды армии батьки Махно 294.

На самом же деле именно летом начался кризис махновщины, и Махно понимал это. Из повстанческой армии начался массовый отток беднейшего и среднего крестьянства. Раньше других увидел батька и то, что кулачеству все больше не нравилась махновская республика «на колесах», скачкообразные переходы его войска с одного места на другое. Им нужна была реальная сила на местах, способная защитить как от продразверстки и комнеза-мов, так и от Врангеля.

«Элементы, группировавшиеся около Махно, — отмечал 9 октября 1920 г. В. И. Ленин, — уже испытали на себе режим Врангеля, и то, что он им может дать, их 'не удовлетворило... Здесь получилась такая же картина, как с Деникиным и Колчаком: как только они затронули интересы кулаков и крестьянства вообще, последние переходили на нашу сторону» 295.