Эти факты еще более содействовали укоренению во мне глубокого уважения к Михаилу Тариеловичу. Я проникся к его личности положительной любовью, проявлением которой мешало лишь опасение прослыть за куртизана всесильного человека...

XIV

Но скоро обстоятельства изменились. Герой Ардагана, «покоритель карсской области», под давлением неудач 5 и 13 августа, стал терять под собой почву. Положение его поколебалось, особенно после приезда 14 августа армейского штаба. В воздухе пахло «сменою Лориса»8. Его уже никто не поддерживал, его все критиковали. Даже «Тифлисский вестник» хлестал его безнаказанно, ставя открыто кандидатуру А.А. Тергукасова. Нужно было видеть печальную, скорбную улыбку Лориса в эти моменты «падения» его популярности. Редкие его друзья — беззаветно преданные его личности, а не положению, и сердечно любившие его как человека, — не знали, что делать под напором чуть ли не стихийной силы, наседавшей на «Ло-рисову звезду». А положение было ясное, как свет. Все ярче и ярче обнаруживалось, насколько прав был Лорис, с начала же войны доказывая, что почти все силы кавказской армии надо сосредоточить под Карсом, чтоб иметь объективом занятие Эрзерума; что не ослаблять этот главный отряд надо, для подкрепления эриванского или рионского, а, напротив того, усиливать его на счет последних. «Сокрушим Мухтара, убегут и Измаил-паша из-под Игдыря, и Дервиш-паша из-под Озургет».

Неудачный бой 13-го августа, «из-за Кизил-Тапы», был последнею каплею, переполнившею горькую чашу. Лорис собрался с мужеством и выработал полный план действий, решившись или настоять на его выполнении, или же подать в отставку.

Этот план действий заключался в следующем: настоять на присылке из России еще хоть одной пехотной дивизии; не допускать ни малейшего отвлечения сил его отряда ни на какой другой театр военных действий; после прихода новой дивизии ударить на Мухтара, зайдя между ним и Карсом, и добиться назначения новых генералов.

Он нисколько не надеялся на принятие этого плана и почти уверен был, что ему придется уйти.

— Эх, подите вы и уверяйте потом тифлиссцев, что меня «не прогнали». Тяжело это «падать с власти», ох, как тяжело, — уныло

ГРАФ ЛОРИС-МЕЛИКОВ И ЕГО СОВРЕМЕННИКИ ^^

повторял он. — Хотите держать пари? Найдутся люди, которые начнут утверждать, будто я стянул что-нибудь, и за это мне и дали по шапке...

— Что же, пусть себе говорят, не все ли вам равно? На всякое чиханье не наздравствуешься: свой долг надо исполнять... Вы только поспокойнее доказывайте разумность ваших требований, — отвечал я, как советовали и кн. Г.Г. Тарханов, и И.С. Чернявский, и все, все, без исключения, друзья Лориса, посвященные в эти тайны.

В противность всем ожиданиям, все, без исключения, требования Михаила Тариеловича были уважены, благодаря особенным настояниям Н.Н. Обручева. Впрочем, я забыл наметить один интересный эпизод.

Несколько раз мне пришлось выслушать мнения кн. Д.И. Свято-полк-Мирского, помощника главнокомандующего. Князь Дмитрий Иванович подробно излагал мне пункты своих несогласий с Лори-сом, и так как в этих пунктах один из важных казался мне безусловно основательным, то я и поддерживал этот пункт перед Михаилом Тариеловичем. Он заключался в следующем:

— Михаил Тариелович преувеличивает, — говорил мне кн. Свято-полк-Мирский, — опасность положения. Оно неприятно, досадно, но и только. Аорис утверждает, что, если сейчас же не сокрушить Мухтара, он двинется на Закавказье. Между тем турки прикованы к своей территории, за неимением обоза, за невозможностью приобрести себе перевязочные средства. Их армия осуждена на неподвижность. Мы можем ждать спокойно, без всякого риска. С другой стороны, М.Т. не принимает в расчет неприятности видеть турецкий отряд Измаила-паши на нашей территории, над Игдырем. Нам хочется прогнать этот отряд, просто из рот* сГЬоппеиг, и это вполне естественно. Михаилу Тариеловичу никто здесь вреда не желает, его успех — наш же успех, а он не подозревает...

Когда я передал эти слова Лорису, он ухватился за них.

— Мне ничего не надо, я их в покое оставлю всех, пусть только устроят мне золотой мост, и я уйду, лишь бы народ не думал, что я не способен, я виновен... А там пусть лавры пожинает кто хочет.

— Да уверьте вы его, — и совершенно горячо, искренно говорил на это кн. Мирский, — что лавров на всех хватит, что ему и честь, и место. Мы спорим против частностей: я, например, утверждаю, что план Лориса — стать между Карсом и Мухтаром — нельзя осуществить, если не будет и обходного движения, что поэтому необходимо скомбинировать с этим планом движение хоть небольшой обходной колонны, а он в этом подвоха не видит...

XV

Наконец, план был принят окончательно. К первоначальной мысли Лориса Н.Н. Обручев прибавил, с одной стороны, обходное, или, вернее, демонстративное движение колонны Шелковникова на высоты Аладжи, с другой — свой собственный проект непременного занятия и Малых Ягн. С лихорадочным нетерпением ждал я наступления 20-го сентября — дня, назначенного для осуществления «плана».

Все это дело 20, 21 и 22 сентября преподробно описано и разобрано было мною в депешах «Международного агентства» и «Голоса» и в корреспонденциях этой последней газеты640. Сущность в том, что план, на этот раз, не удался сполна, генерал Гейман опоздал выполнить назначенное ему по диспозиции занятие вовсе не укрепленного и беззащитного тогда Авлиара.

— А что я вам говорил, стратег вы наивный, — твердил мне уныло Лорис.

Я решительно упал духом и уже не возражал.

— Этакий план сгиб от такой причины...

Пресса так и ахнула, когда мои депеши выяснили ей все величие и всю неудачу нашей задачи. М.Н. Катков в передовой статье «Московских ведомостей» облек свою патриотическую тревогу в форме обвинения мне лично. Он верить не хотел, чтобы наш корпус, с его силами, мог дерзнуть на такой опасный шаг.

Через два-три дня, когда наши войска вернулись к прежним позициям, я уныло собрал свой скарб и решился ехать домой, в Тифлис. Веры у меня уже не осталось, а без нее я ни писать, ни оставаться не мог. М.Т. Лорис-Меликов пустил в ход нечеловеческие усилия, чтоб убедить меня остаться. Он дошел даже до того, что просил подождать «хоть две недели».