– Скажите, полковник, на каком основании вы здесь присутствуете ?

Государь улыбнулся и скромно ответил:

– Виноват, ваше высокопревосходительство, но меня тоже пригласили.

– Ну, если вас пригласили, то можете оставаться, милостиво разрешил старый ветеран и снова заснул

Понятно, что Государь скучал в обществе чопорных стариков, большую часть обеда боровшихся со сном и часто клевавших носами. Поэтому было решено, что на будущих обедах старейшие георгиевские кавалеры будут председательствовать за другими столами, а к столу Государя - приглашаться по очереди молодые кавалеры.

Таким образом и я удостоился чести сидеть один раз за царским столом.

Во время этого обеда Государь оживленно разговаривал с нами, молодыми офицерами, расспрашивая нас о наших переживаниях и интересуясь нашими впечатлениями о последней войне.

Прошло уже 36 лет со времени последнего георгиевского праздника и обеда в Зимнем дворце, на которых я участвовал. Но и сейчас, через тридцать шесть лет, я припоминаю все подробности этих замечательных праздников, на которых русская армия и ее Верховный Вождь чествовали своих героев и заслуженных ветеранов.

На

ФАЛЬШИВЫЙ КАШЕВАР.

Щк\ щ аши командиры всегда заботились

Г I I о солдатском желудке# Все началь-

^ ™ ники, начиная с главнокомандующе

го округом и кончая ротными и эскадронными командирами, следили за тем, чтобы "сол -датский котел11 был обильным, вкусным и здоровым, а эскадронные кухни и столовые содержались в идеальной чистоте.

Командиры эскадронов и начальники команд ежедневно заглядывали на кухни и пробовали солдатский обед. Начальник дивизии и командир корпуса при каждом посещении полка осматривали кухни, столовые и кладо -вые и требовали "пробную порцию”, а великий князь Николай Николаевич, командовавший войсками Петербургского округа, строго взыскивал с командиров и вахми -стров, если замечал, что солдатский обед плохо при -готовлен, а мясные порции маловесны.

Когда я был назначен начальником штабной и нестроевой команды, то, следуя примеру старших товарищей, с увлечением занялся благоустройством моей команды, обратив особое внимание на кухню и столовую.

Мой вахмистр, Семен Иванович Задорожный,скептически относившийся к картинкам и занавескам, которыми я украшал казарму, вполне сочувствовал моим заботам о кухне. В результате - наши кухня и столовая блистали чистотой, кашевары щеголяли в белоснежных куртках, а обед был всегда вкусным и обильным. Мне никогда не приходилось делать замечаний артельщику и кашеварам, а посещавшее команду начальство оставалось всегда довольным, как пробной порцией, так и чистотой помещений.

Поэтому я был несказанно удивлен, когда узнал однажды, что великий князь Николай Николаевич, вне -запно приехавший в полк, нашел непорядки на кухне моей команды.

Вот как это случилось:

Приехав в полк, великий князь, не заходя в полковую канцелярию, направился прямо к казарме не -строевой команды, находившейся в глубине полкового двора.

Командир полка - генерал Рооп - поспешил к л нему на встречу. Великий князь был в хорошем настроении. Приняв рапорт полкового командира и дежурного офицера, он остановился на середине двора и начал что то рассказывать генералу Роопу.

В это время из казармы, с грязным ведром в руках, вышел истопник полковых мастерских флегматичный кочегар Омельченко. Его кожаный фартук, лицо и руки были вымазаны сажей, рейтузы лоснились от машинного масла, а гимнастерка почернела от угольной шии •

Николай Николаевич с удивлением взглянул на чумазого солдата и спросил его :

– Ты - кашевар ?

– Так тошно, кашехар, ваше императорское высо -чество, отвечал Омельченко, смягчая, как все украинцы, "че" на "ша", а "ге" на "ха".

Великий князь нахмурился.

– Полюбуйтесь, ваше превосходительство, на вашего кашевара, сказал он растерявшемуся командиру. Воображаю, что делается на кухне у такого кашевара. 06,-являю вам выговор, а начальника команды и вахмистра приказываю арестовать на трое суток.

Не заходя в казармы и не попрощавшись с командиром, великий князь направился к своему автомобилю и уехал.

Генерал Рооп, бывший конно-гвардеец и офицер генерального штаба, являлся типичным "моментом” /так называли мы карьеристов/. Он дрожал за свою карьеру и боялся не только выговоров, но даже простых замечаний начальства. Поэтому получений от великого князя выговор являлся для него настоящей катастрофой. Он был вне себя от гнева и приказал полковому ад,ютанту немедленно вызвать меня в полковую канцелярию.