В его отсутствие Витовт взял город не без содействия самих смольнян. Желая упрочить за Великим княжеством Смоленск, Витовт вновь посадил в нем своих наместников и на этот раз дал им приказ чинить людям смоленским всякую льготу, «отводя их от князя Юрия». Такая политика увенчалась полным успехом, и Смоленск утвердился за Литвою.

Одновременно со Смоленскою землею утверждалось литовское владычество и в Верхнеокском крае. Уже в 1396 г. мы видим Витовта в обладании Любутском на Оке (на границе нынешних Калужской и Тульской губерний). Он овладел этим пунктом, очевидно, после того как занял Смоленск и получил в обладание бассейн Угры-реки. Во время борьбы с великим князем московским Василием Дмитриевичем, в 1407–1408 гг., Витовт приобрел Мценск на реке Зуше, и вскоре после того мы встречаем в Мценске и Любутске его воеводу. Судя по тому, что Верхнеокский край был ареною борьбы тестя с зятем, надо думать, что он был и ее объектом. Приобретением Любутска и Мценска Витовт охватил существовавшие в Верхнеокском крае самостоятельные русские княжества с востока, после чего их князья стали быстро переходить к нему на службу. В конце великого княжения Витовта его подручниками являются по источникам князья Новосильские, Перемышльский, Воротынский, Одоевский и др.

Так Великое княжество Литовское выросло в обширное Литовско-Русское государство. Это государство охватывало бассейны верхней и средней Западной Двины, Немана, Южного Буга, Днепра и верхней Оки, т. е. нынешнюю Литву, Белоруссию, большую часть Малороссии и небольшую часть Великороссии (восточную часть Смоленской губернии, Калужскую, Тульскую и Орловскую губернии).

Мы рассмотрели данные, относящиеся до территориального образования Литовско-Русского государства. Данные эти, в общем, скудны: известия источников о территориальных присоединениях Литвы сухи и отрывочны. Но при всем том они дают возможность сделать некоторые общие наблюдения над тем, как строилось Литовско-Русское государство, какие причины обусловили его территориальный рост на счет западнорусских земель.

Из этих данных явствует прежде всего, что Литовско-Русское государство создавалось частью завоеванием Литвою различных русских земель и волостей, частью путем добровольного присоединения их к основному государственному ядру – Великому княжеству Литовскому в древнем и тесном смысле слова. Но общее впечатление от всех этих данных таково, что сила оружия в данном случае имела второстепенное значение, ибо, не говоря уже о добровольном подчинении Литве земель и владений, сама завоевательная политика Литвы не находила в Западной Руси энергического отпора, так что в иных случаях трудно определить, что решило присоединение, сила ли литовского оружия или добровольное подчинение. Обращаясь к вопросу о причинах, обусловивших успехи Литвы в деле собирания Западной Руси, мы должны прежде всего отметить национально-политическое объединение Литвы, вызванное ее напряженною борьбою с соседями в XII и XIII вв., сосредоточение ее сил и наряду с этим политическое раздробление Западной Руси, разбившейся на отдельные земли и мелкие владения, утратившей политический центр, вокруг которого могли бы группироваться ее силы. В такой раздробленной и расслабленной Руси, разоренной к тому же татарами, Литве сравнительно легко было производить свои захваты и завоевания. Мало того: западнорусские земли сами должны были идти в объятия Литвы. Они, как сказано, утратили политический центр, вокруг которого могли бы группироваться. Между тем в XIII и XIV вв. множество обстоятельств требовали от них политического единения, общей жизни, совместной деятельности. Со всех сторон стали напирать на западнорусские земли враги. С юга шло порабощение и разорение от татар; с северо-запада напирали немецкие рыцари, порабощавшие и насильно крестившие в латинскую веру; в XIV в. стало напирать на Русь и молодое Польское Королевство, только что восставшее из развалин удельной эпохи; а с востока пошли обиды и разорения от усиливающегося Московского княжества. При таких обстоятельствах новообразовавшемуся Великому княжеству Литовскому легко и естественно было стать политическим телом, к которому стали тяготеть западнорусские земли, тем более что с самого зарождения своего оно было не просто Литовским, а Литовско-Русским государством. Это молодое государство, утесняемое постоянно немцами Прусского и Ливонского орденов, чуть не ежегодно совершавшими вторжения («рейзы») в пределы Литвы вместе со своими «гостями», т. е. рыцарями, являвшимися с запада для спасительных подвигов в среде язычников и схизматиков, само должно было в сильнейшей степени испытывать потребность в поддержке западнорусских земель, в расширении своих владений на их счет. Общее давление со всех сторон, естественно, должно было в конце концов спаять Литву и Западную Русь, соединить их в один политический союз под верховною властью великого князя литовского. Объединение западнорусских земель вокруг Литвы в известном смысле было только повторением того, что происходило на той же западнорусской территории в IX и начале Х в. Как тогда, так и теперь внешнее давление заставило несколько земель, дотоле разъединенных, примкнуть к сильнейшей, соединиться с нею в один союз. Их соединенными силами легко были покорены и подчинены общей верховной власти и другие земли, тем более что это не противоречило и их собственным выгодам. Объединение западнорусских земель вокруг Литвы было, в сущности, восстановлением разрушенного политического единства киевской эпохи, нахождением утраченного политического средоточия. Разница была лишь в том, что это средоточие теперь, в силу исторических обстоятельств, поместилось на реке Вилии, а не на Днепре, как это было в конце IX в. Таким средоточием стал город Вильно, стольный город княжения, заключавшего в себе Восточную Литву и прилегающую к ней непосредственно Русь. По условиям своего географического положения это княжество наименее страдало от нападений извне, имело возможность густо заселиться и стать сильнейшим в ряду других литовских княжеств. Стольный город этого княжества и стал со времени Гедимина резиденцией великого князя литовского, который и стал называться великим князем литовским, жмудским и русским.

Литература

Голубовский П. В. История Смоленской земли до начала XV ст. Киев, 1895; вышеупомянутые труды по истории Чернигово-Северской земли Голубовского, Багалея и Зотова; Любавский М. К. Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания первого Литовского Статута. М., 1892; Леонтович Ф. И. Очерки истории Литовско-Русского права. СПб., 1894.

Общий характер политического объединения Литвы и Западной Руси; симбиоз политических организаций. Князья Рюриковичи на своих уделах; их отношения к великому князю. Областные князья Гедиминовичи. Отсутствие удельных отношений в их среде. Обязанности их по отношению к великому князю. Влияние Руси на политический и общественный быт.

В своем территориальном образовании Литовско-Русское государство на сто с лишком лет опередило другое русское государство – Московское. Но это скороспелое объединение не выходило столь тесным, как объединение Северо-Восточной Руси вокруг Москвы. Присоединявшиеся к Литве западнорусские земли и владения в большинстве случаев сохраняли свою особность и самобытность, свой внутренний строй, не сливались воедино с основным государственным ядром.

Существовавшие в западнорусских землях князья Рюриковичи по большей части оставались на своих местах и продолжали вместе со своими боярами править местными обществами на положении вассалов великого князя литовского, обязанных ему военною службою, также и платежом дани. Таковы были, например, князья Лукомские, Друцкие, Вяземские, Одоевские, Воротынские и др. Крупные западнорусские земли и княжества получили из руки великого князя литовского его родичей в качестве местных князей, которые должны были быть у него в покоре и послушании. Но за исключением этого никаких других перемен не происходило в положении этих земель и княжеств. Литва не трогала их старины, их внутреннего уклада и обычая, и литовские князья продолжали править ими так же, как и их русские предшественники, и с теми же русскими боярами. Таким образом, например, князь Новгорода-Северского Дмитрий Корибут Ольгердович в 1388 г. приносил присягу королю и Короне Польской вместе со своими боярами и земянами, со своею «доброю радою». Эта рада почти вся состояла из русских людей, каковы были: князь Давид Димитриевич, князь Русан Плаксич, Василий Данилович и т. д.

Прямые и определенные известия о сохранении политической старины в западнорусских областях идут с начала XV в., со времен Витовта. Но Витовт имел дело, очевидно, с установившеюся уже традицией. На сохранение политической старины западнорусских земель и княжеств указывает и территориальная их неприкосновенность. В каких местностях обыкновенно создавались новые княжения в течение XIV в.? Во-первых, в пределах собственно Литовской земли. Здесь ко времени объединения не образовалось крупных территориальных подразделений. Вся Литва, как мы видели, состояла из мелких волостей. Поэтому здесь легко было создавать разнообразные территориальные комбинации при образовании новых княжений, без всякой ломки и разрушения старого. Во-вторых, новые княжения создавались в тех русских землях, которые раньше распались на множество мелких владений, вообще разбились и раздробились политически, так что и здесь можно было создавать новые княжения путем простого сочетания существующих, без особой ломки и разрушения сложившихся отношений. Таковы были земля Чернигово-Северская, Полесье и отчасти земля Волынская. Наконец, новые княжества возникали на территориях, оторванных от русских земель силою оружия прежде подчинения самих земель. Таковы были, например, княжества Мстиславское и Бельское, основанные на территориях, оторванных от Смоленской земли. Но крупные и более или менее цельные политические территории, поступившие под власть Литвы, обыкновенно не делились и в целом составе переходили из рук одного князя в руки другого. Очевидно, что, несмотря на присоединение их к Великому княжеству Литовскому, в них так еще было много местной политической жизни и силы, что литовские князья не считали возможным посягать на их целостность и единство, бережно относились к их политической старине. Таковы были русские земли: Полоцкая, Витебская и Киевская. В Полоцкой земле со времени ее окончательного утверждения за Литвою всегда сидел один литовский князь: сначала Воин, брат Гедимина, потом Андрей Ольгердович, наконец, Скиргайло Ольгердович. В Витебской земле княжили преемственно Ольгерд, его сын Ягайло, затем вдова Ульяна, наконец, Свидригайло Ольгердович; в Киевской земле – Владимир Ольгердович, позже в XV в. – Олелько Владимирович и Семен Олелькович. Смоленская земля присоединилась к Великому княжеству Литовскому под управлением своего великого князя, признавшего себя вассалом Литовско-Русского государя. Все эти факты в общей сложности убеждают, что Литовско-Русское государство в XIV в. представляло, в сущности, конгломерат земель и владений, объединенных только подчинением верховной власти великого князя, но стоявших особняком друг от друга и не сплотившихся в единое и компактное политическое целое. Сильнейший политический организм не поглотил здесь слабейших, как это было позже на северо-востоке Руси, и не претворил их в своем существе. Литовско-Русское государство в XIV в. представляло не единый политический организм, а своего рода симбиоз нескольких политических организаций, и такой характер оно удержало отчасти и в последующее время.

Великокняжеская власть была главным скреплением Литовско-Русского государственного союза. В этом можно наглядно убедиться, рассмотрев отношения между великим князем и местными, областными князьями.

Эти отношения в литературе сплошь и рядом определяются как отношения удельных князей к старшему, великому князю. Высказывается положение, что в Литовско-Русском государстве XIV в. господствовала та же самая удельная система, что и на Руси Северо-Восточной. Но это утверждение грешит чересчур большою общностью. Будучи справедливым до известной степени в отношении к уцелевшим князьям Рюриковичам, владетелям мелких княжеств, оно является неправильным в отношении к князьям Гедиминовичам, правителям крупных областей. Между этими последними и великим князем в XIV в. господствовали совершенно иные отношения, чем между Рюриковичами Северо-Восточной Руси.