Перечисленные судебные доходы наместников-державцев были несомненно наследием западнорусской старины. В этом можно убедиться, сравнив их с доходами судей по «Русской Правде» и другим памятникам древнего русского права. Таким же наследием были и некоторые другие доходы, получавшиеся наместниками-державцами русских волостей, где не велось господарское хозяйство, а именно: узъезд, въезд, полюдование, т. е. дары, приносившиеся в старину князю или его наместнику при объезде волости; стации, или кормы, дававшиеся мещанами и крестьянами деньгами или натурою; обвестки со сторонних купцов, приезжавших торговать в ту или другую волость; выводные куницы с женихов, которые выводили невест из места или села на сторону. По особому пожалованию от господаря наместники-державцы получали иногда разные сборы, которые в старину шли особым должностным лицам, а в рассматриваемое время, пережив их, собирались господарем в свою пользу как обыкновенные подати или же раздавались в виде особого жалованья, или «волосток». Таковы были тиунщина великая и малая, бобровщина, ловчое, доводничое, данничое, сокольничое в поднепрских, задвинских и некоторых других волостях. Наконец, наместники-державцы по особому пожалованию или «уставе» получали в свою пользу и часть собственных господарских доходов. Господарь руководился при этом разными соображениями: или тем, что наместничьи доходы в данном повете были чересчур малы, или особыми заслугами лиц, или тем, что наместники-державцы принимали на себя некоторые лишние обязательства, не связанные с их должностью, вроде, например, отстройки местного замка «своим накладом».

Доходы, которые наместники-державцы получали со своих держав, рассматривались не только как вознаграждение за исполнение обязанностей по их должности, но и как вознаграждение за их службу господарю вообще, как средства содержания высшего слоя военнослужилого класса, его кормление. Взгляд этот находил себе выражение во многих отношениях. Великие князья в своих грамотах, выданных русским областям, постоянно подтверждали, что города и волости они будут раздавать местным боярам. И действительно, города и волости в этих землях раздавались местным землевладельцам большею частью на год, «колеею», т. е. по очереди, чтобы не обидеть никого. Того же правила держались великие князья и в отношении наместничеств и тиунств на Литве и Жмуди, раздавая их местным панам и князьям, с тою разницею, что здесь эти наместничества и тиунства давались либо «до воли господарской», чаще «до живота» или «до осмотренья иншим лепшим врадом». Годовые наместничества вследствие развития здесь господарского хозяйства не были в ходу. В раздаче этих должностей отдельным лицам великие князья руководились не только заслугами и исполнительностью лиц, но иногда желанием дать «поживленье» тому или другому лицу, у которого, например, имение было занято или разорено неприятелем. Воззрение на «держания» как на кормления приводило иногда к тому, что лица, державшие замки и дворы с волостями, передавали их с согласия великого князя своим родным и близким людям. Так поступил, например, князь Константин Иванович Острожский, получивший от великого князя Александра замки Браслав, Веницу и Звенигород «до живота» и в 1517 г. передавший их «сестренцу своему» князю Роману Андреевичу Сангушковичу. Взгляд на «держания» как на кормления ясно обнаруживается и в обычае давать одному и тому же лицу по несколько держаний за раз в разных частях государства, вследствие чего наместники-державцы поручали все управление в них своим наместникам.

Получая кормления от великого князя, наместники-державцы и тиуны платили ему особое «челобитье». В XV в. раздача доходных должностей, по всем признакам, принимала иногда характер настоящей продажи их, вследствие чего и наместничества кое-где (например, в Торопце) отдавались иногда состоятельным людям из мещан и волостных людей. Великий князь Александр в общеземском привилее 1492 г. обещал не требовать ничего с назначения на должность и довольствоваться тем, кто что даст по доброй воле. Такое обещание по существу дела мало к чему обязывало, а потому и после того встречаемся по актам с «челобитьями», которые платились господарю наместниками-державцами при назначении на должность. «Челобитья» платились также воеводам и старостам, по представлению которых господарь раздавал державы.

Литература

Те же труды, что и в предыдущем очерке.

Предшественники старост и воевод. Староста жмудский как державца и главный правитель Жмудской земли; подчинение ему других державцев и тиунов. Старосты луцкий, владимирский и кременецкий как главные правители бывших княжений. Старосты берестейский, городенский, ковенский, дорогицкий, бельский и мельницкий и воевода новгородский; их значение как державцев и органов общегосударственного управления в поветах. Воеводы виленский и трокский как наследники власти областных князей. Их судебно-административная власть в собственных державах и в державах наместников-державцев; их власть по отношению к княжеским и панским имениям. Виленский и Трокский военные округа; подчинение воеводам староств и удельных княжеств в военном отношении. Воеводы полоцкий, витебский, смоленский и киевский как преемники областных князей; областные думы и сеймы. Значение воевод и старост как земских правителей, глав областного самоуправления.

Наместники-державцы и тиуны были органами домениального управления в областях Литовско-Русского государства. Им параллельны и аналогичны были управители крупных княжеских и панских вотчин, носившие по временам то же имя наместников и тиунов. Но кроме домениальных властей в областях Великого княжества существовали и такие власти, которые могут быть признаны органами общегосударственного управления в собственном смысле. То были старосты и воеводы, судебная власть которых простиралась не только на господарские домены, но и на независимые княжеские, панские и церковные имения. Эти старосты и воеводы большею частью вышли из тех наместников, которых великий князь сажал в главных городах областей, бывших резиденциями областных князей, и которые должны были заменять собою этих последних.

Ранее других областей староста утвердился в значении главного великокняжеского наместника в Жмудской земле (со времени возвращения ее от ордена в 1411 г.). Часть господарских волостей староста получил в непосредственное заведование и стал править ими на положении наместника-державцы, пользуясь при этом и всеми его обычными доходами. Несколько господарских дворов с волостями в XV в. и позже стали раздаваться господарем наместникам-державцам, а остальные раздавались старостою тиунам. Но с 1527 г. тиунства в Жмудской земле стали раздаваться самим господарем. Для всех господарских урядников Жмудской земли – тиунов и наместников-держав-цев староста был главою и непосредственным начальником. «Устава», данная Жмудской земле в 1529 г., регулируя существующий порядок, предписывала тиунам быть во всем послушным пана старосты, «яко рады а местца нашого», особливо в тех делах, которые относятся «ко споможенью доброй справе речи посполитое» Жмудской земли. Из актов частного характера видно, что «послушенством» жмудскому старосте обязаны были и местные наместники-державцы. Не мешаясь в их хозяйственную деятельность в господарских волостях, староста при всем том участвовал в управлении этими волостями. Он раздавал в пределах этих волостей пустые земли местным боярам на земскую службу «до воли господарской». К нему великий князь обращался за справками, не будет ли пожалование той или другой земли убыточно для него, господаря. Староста отдавал распоряжения по части ввода во владение тою или другою землею тиунам и державцам и т. д. В тех волостях, которые находились в держании тиунов, староста жмудский творил даже и суд. Ежегодно его наместники разъезжали по этим волостям и вместе с тиунами чинили суд господарским людям, т. е. крестьянам, взимая с них «вины», т. е. пени. Очевидно, тиуны, получая волости из рук старосты, должны были делиться с ними своими судебными доходами. Наконец, тиуны и наместники-державцы подлежали суду старосты по жалобам на них господарских людей или бояр-шляхты. Суд этот отправлялся на сейме земли Жмудской, собиравшемся ежегодно. Здесь разбирались дела и шляхты, которая была неподсудна, как уже было сказано, тиунам. Кроме господарских волостей, их державцев и населения под ведением и властью старосты жмудского состояли владельцы и население независимых от господарского доминиума имений. С этих имений шла военная служба и другие земские повинности, о которых была речь в свое время, и следил за выполнением этих повинностей староста. Староста вообще был блюстителем господарских интересов по отношению к таким имениям. Разрешения осаживать в них места, заводить ярмарки, торги и корчмы давались господарем только на основании показаний старосты, что это будет местам, торгам и корчмам господарским «не шкодно». Наконец, владельцы этих имений, кроме панов радных, которые судились самим господарем и его радою, подлежали юрисдикции старосты; население же этих имений на общих основаниях судилось старостою или его наместником по так называемым «старостинским артикулам», т. е. важнейшим уголовным делам.

Из приведенных данных относительно старосты жмудского можно видеть, что он как бы заменил собою в Жмуди областного князя. Такая же замена произошла и на Волыни. В конце XIV и начале XV в. здесь было три княжества во владении потомков Гедимина – Луцкое, Кременецкое и Владимирское. По упразднении княжений на Волыни стали править три великокняжеских наместника. Когда Волынь попала в руки Свидригайлы Ольгердовича, эти наместники стали областными правителями Волынского княжения и получили польское название старост. Свидригайло, как известно, признал себя вассалом польского короля и урядил свое княжение по польскому образцу. По смерти его эти старосты снова сделались великокняжескими литовскими наместниками, причем староста луцкий, имевший резиденцию в стольном городе Волынского княжения, удержал имя старосты и сделался старшим урядником Волынской земли. При нем остались некоторые должностные лица Свидригайлы, как-то: маршалок земли Волынской, под команду которого становились все землевладельцы земли Волынской – князья, паны и земяне-шляхта; хоружий земли Волынской, под знамя которого собиралась шляхта; ключник луцкий. Владимирский наместник в 1503 г. получил название старосты, а кременецкий назывался сначала державцею, а затем, в 20-х гг. XVI в., получил также имя старосты.

Каждый из этих старост был державцею господарских доменов в своем повете и правил ими, как и все другие державцы, получая в свою пользу обычные доходы державцы. Но сверх того под его властью и присудом находились и владельцы тех имений, которые не были под господарским доминиумом, княжеских и панских. Старосты следили за выполнением военной, дорожной, мостовой, кормовой, подводной и сторожевой повинности с этих имений, утверждали сделки на эти имения, собирали с них «податок земский», судили их владельцев по искам и жалобам на них как местных, так и чужесторонних обывателей и т. д.; население этих имений они судили по своим «старостинским артикулам» и т. д. Важнейшие тяжбы и уголовные дела разбирались, как уже было сказано в свое время, на сеймах Волынской земли, которые собирались ежегодно в Луцке. Здесь председательствовал либо староста луцкий, либо маршалок земли Волынской, именно когда разбирались дела по апелляции от старост. На суде присутствовали владыка луцкий и берестейский, старосты, князья и паны.