— Разве так всё должно было быть…, — думала она, — разве о таком мечтала я всю свою жизнь? Вокруг только тупоголовые, мрачные, безликие женихи, пытающиеся завоевать моё расположение своим глупым бахвальством. Мрачный и молчаливый Свер, легкомысленный и безликий Всевлад, здоровый и тупой Палец и этот Червень. …Прочих даже вспоминать тошно. Бедный отец…. Ох, знала бы наша мама, как нам сейчас плохо.

Вдруг за её спиной смачно хрустнула ветка. Роса оторвалась от тяжёлых мыслей и оглянулась. За деревом стояло огромное, страшное чудище с медвежьей мордой! Оно грубо схватило девушку за косу и довольно прорычало:

— Попалась, птичка!..

…Сайвок Таратор не сразу поверил в то, что услышал. Когда же он вышел ко входу дворца и увидел всё своими глазами, измученное страданиями сердце отца едва не вырвалось из груди. Его безтолковый сын явился с «того света» живым и здоровым. Сам Водар орал, как умалишенный: «Тятя! Тятя!», плакал, сотрясая воздух воплями, способными разбудить даже самые чёрствые сердца.

Эта семейная сцена, казалось, не закончится никогда. С великим трудом измотанные дорогой гости всё же вернули отца и сына к реальности. Пришедший в себя старый сайвок в конце концов извинился и провёл их к царю Запавету.

Увиденное произвело на путников тяжёлое впечатление. Снова очутившись на свежем воздухе после этого визита, они долго не могли придти в себя. В памяти возникала тёмная затхлая комната и бледное лицо царя Светлолеса. Нужно же было такому случиться, что в тот самый момент принесли весть о том, что слуги Бардака похитили Росу...

Гости молча стояли у входа во дворец. Не было только Водара, задержавшегося с Таратором у Запавета. Вскоре явился и нюхач. Чабор про себя диву давался, как это чуткий нос сайвока смог выдержать тяжелый воздух помещения с немощным человеком?

— Ну, что? — прервал общее тягостное молчание Станимир. — Надо бы помочь старику. Где этот Бардак? Что молчишь, Чабор?

— А что говорить? Будто не знаешь, что я об этом думаю.

— Знаю, только я бы об этом подумал позже, когда уже найдём царевну.

— Дурак, — сдержанно процедил сквозь зубы Чабор, глядя на то, как густо прилила кровь к щекам Тарины.

— А что? — не сдавался Станимир. — Коль светлоликая царевна держит путь к суженому, почему бы и нам с тобой в том пути не найти себе добрых жён?

В следующий же миг говоривший пожалел о своих словах. Царевна метнула в него взгляд, полный ярого небесного пламени. Она готова была его испепелить, стереть с лица земли, задушить.

«Вот негодяй! — шипела про себя Тарина, в который раз проклиная несговорчивость собственной судьбы. — Но… ведь он прав, этот бык-перекормыш. Ненавижу!..»

— Нам надо идти дальше, — в противовес своим мыслям и не без усилия над собой сказала царевна, — но и помочь тоже надо, — добавила она тут же, и высунувшееся было в её душе жало змеи-ревности пропало без следа. «В конце концов, — подумала расстроенная девушка, — хоть посмотрю, кому он достанется».

Чабор всматривался в напряжённые лица окружающих и понимал, что определяющим здесь станет его мнение:

— Водар, — выдернул он сайвока из глубоких и неприятных мыслей. — Расскажи-ка нам по старой дружбе, как можно побыстрее добраться к Бардаку…?

— Эх, — весело заиграл мышцами Станимир, — хоть разгуляюсь на просторе, а то ползаем под землёй, как черви. Я этому Бардаку башку-то снесу, будьте уверены.

— Ой ли? — засомневался Водар. — Нет, самого Бардака тебе, конечно, прибить, что мышонка придушить, только ты сперва доберись до него. Не зря Чабор спрашивает, как добраться. Тут одной силой не обойдёшься.

— Ай, мелководный, — отмахнулся Станимир, — брось умничать. Два таких лба — я да Чабор. Мы за неделю, если разойдёмся, Темнолес до самого моря мечами выкосим.

— Водар прав, — задумчиво сказал Чабор. — Ближнее окружение Бардака оборотни Тёмные. Хитрости и наглости этих чертей нет границ. Уж и не знаю, как нам с этой нежитью да нелюдью и драться. Атар говорил, что важные Бесы здесь имеют свой интерес, так что ты, мой друг, на самом деле не особенно-то горячись.

Из тёмного проёма двери появился отец Водара:

— Царь спрашивает, когда вернётся Говар?

— Ах, да, — опомнился Чабор. — Говар велел всем кланяться, обещал к оусени быть. Волшбят с Вершиной что-то хитроумное. Под горами тоже просыпается Недоброе.

Старый сайвок понуро кивнул и медленно направился обратно к царю.

— Ты это, …постой, Таратор, — бросил ему вслед Чабор, — мы …погостим у вас немного…?

— Ну, наконец-то! — визжал от удовольствия Бардак, нервно шагая по тронному залу. — Шайка, где они?

— В пути. Идут сюда, — ответила довольная рабыня, ведь радостные-то новости принесла она.