Спросишь у этого святого отца о чём-нибудь, а он всё своё: «в Святом Писании говорится…». Сам-то, видать, в мыслители с рождения не годен. Или вот ещё — невидаль — по их понятиям, если что не так сделаешь — Бог накажет…. Что ж это тогда за Бог, коль им пугают? Он, Бог, по моему разумению всех любить должен, поскольку создал не для того, чтоб стращать. А раз они им пугают, то чёрт им Бог, а не человек, упокой Род его Душу, распятие которого они на вые носят, в злате отливая муки человеческие…

Ну его! — отмахнулся волхв, — Давай-ка лучше эдакий серьёзный разговор и, кстати, кашку, что остывает, подтолкнём настоем.

— А, — отчаянно махнул рукой Берег, — давай…

И снова ароматный, крепкий напиток был выпит до дна. В этот раз он уже не показался Берегу таким обжигающим. И только теперь, когда его бросило в пот, гость вспомнил, что до сих пор сидит в тулупе.

— Я уж думал, — рассмеялся Ортай, глядя на то, как Берег принялся снимать свою добротную одёжку, — вот парень промёрз, сидит и сидит с шапкой под мышкой…

— Да я, — оправдывался Берег, — мне…. Ай, ладно. Ты мне вот что лучше скажи, откуда пошло это слово — «чернокнижники»?

— А кто его знает? — просто ответил волхв. — Эвон, у новоявленных священников их Писание тоже чёрное, вот и думай, как хош. Сами придумают чертей, сами их потом и гоняют. На мой лад, недобрый колдун — он и есть недобрый колдун, как его ни зови, хоть чернокнижник, хоть белокнижник. Будь у него хоть все книги разом.

— А про этого, берецкого, что скажешь?

— Скажу, что сильней колдуна я не встречал.

— Но ведь ты же, когда выходил Псора и Всемила, с его чарами как-то справился?

— У-у, Берег, — волхв задумчиво огладил бороду, — хоть те хвори для берецкого колдуна суть пустяк, однако ж как меня тогда вымотало, помнишь? В сушёную рыбу. Ну вот… Страшный это человек, сам не ведает, что творит…, а может и ведает.

— Слушай, Ортай, думаю я, что он просто хочет хозяйничать здесь?

— Ха! — громко выдохнул волхв. — Да он уж хозяйничает, куда больше-то? Ты сам посмотри. За самого князя Красного безоглядно на смерть никто не пойдёт, а за этого любой стриженый тебе в горло вцепится. Одно мне странно: говорят, из веров он пришёл…

Берег кивнул:

— Слышал и я об этом. А кто они такие, веры?

— Веры-то? — начиная скрести ложкой по дну опустевшего горшка, задумчиво ответил Ортай. — Люди как люди. Живут далеко на востоке, за Чёрным лесом.

— Каким?

— Чёрным. То Великий лес. Я никогда не слышал, чтоб его кто-нибудь прошёл до веров и обратно. Те, кто уходили туда, уже не возвращались. Люди на юг полднёвым шляхом добирались, за степи, по меже куманов, а уж там — на восток, в обход. Вот там, за тем Лесом, говорят, и живут эти веры. А дальше за их землями снова лес, ещё больше этого…

— А за ним? — весело улыбнулся Берег. — Нет, просто интересно, раз никто не возвращался, откуда ж ведомо про всё это?

— Это от веров и пришло, вернее, с ними. Они-то сюда хоть и редко, а доходят. Веры — люди храбрые, сильные. У них не почитают бездельников и дураков. Труд в большом почёте, воины тоже, в общем, каждый, кто своё дело хорошо знает. Веры — братья наши по крови асов…

У нас, конечно, с тех древних времён уж давно всё перемешалось. Что вер, что полешук, что расич. Хотя, конечно, русская речь с речью веров схожа больше. Вот возьми хоть тебя, Берег. Сам-то ты полотчанин, меня, дрягвича, разумеешь запросто, а вот чтобы говорить с русским, скажем, с Красным — язык крутить нужно, чтоб словами будто стричь, а не бить, как у нас. А расы с верами говорят очень схоже…

Берег улыбнулся:

— Не начинай снова, волхв.

Ортай замолчал и, раздув щёки, шумно выдохнул:

— Да не волхв я, — возразил, было, он, но потом, сдавшись на милость гостя, махнул рукой, — …впрочем, зови, как хочешь. Правильно, кстати, делаешь, что поправляешь, что-то отвлекаться я стал. Так вот, про колдуна того. Он-то, говорят, из веров, а вот карлик, который с ним — лесной. У нас таких уж и не осталось. Я про них по рассказам только и знаю. Они давно ушли на восток, к Чернолесу. Эх, стариков бы порасспросить, да и те ушли от греха подальше вслед за этими лесными карлами …

— Так что же, — спросил Берег, — получается, никто не в силах с этим колдуном справиться?

— О! — многозначительно поднял указательный палец к потолку Ортай, — то уж другой разговор. …На такого вот нечистого на руку вера найдётся и другой.

Берег в это время нагнулся к столу и безрезультатно поскреб ложкой по дну своего опустевшего горшка.

— Я тут кой чего прикинул, — продолжал волхв, меняя гостю кушанье. — Знаешь, было мне как-то виденье, что придёт сюда ещё один вер с огненным мечом Бога-воина, а с ним сама богиня Тая, или как её ещё зовут Табити. Весь Лес ему станет помогать, потому что Дух леса то ли карликом, то ли дитём обернулся и при вере том состоит. Виделся мне и этот малорослый. Ждать их осталось недолго, но! Чёрные люди колдуна, полные змеиного яда и злобы, встанут на их пути, поднимутся супротив. Видел я также, как, обернувшись страшной чёрной птицей, улетал колдун прочь. Знать, всё же победит его новый пришлый вер...