– Выключи свет – сонно пробормотал Миша, и попытался перевернуться на бок, ему снилось, будто он спит дома, в Москве, на своей кровати. Стукнувшись лбом о боковое стекло, он открыл глаза. Энна спала на пассажирском сидении, вокруг ничего не изменилось, все те же сараи, те же груши. К машине подошла отвязанная на ночь Кнопи, и, тявкнув пару раз, будто желая доброго утра ушла к себе в будку.

«Ну вот, все и решилось» - мрачная уверенность в том, что домой они не вернуться, лишь подтвердилась. Теперь нужно было думать, как жить дальше. В голове не укладывалось, все произошедшее. Он сходил с ума от вины перед семьей, от того что бросил их. Всю ночь он думал о детях. Он не увидит, как подрастает Антон, не будет на свадьбе Стасика. Он так много уже не скажет сыновьям, так многому их не научит. Сердце разрывалось от мысли о том, с чем столкнется Марина, что она будет делать? Может, продаст квартиру и переедет в меньшую? Этих денег должно хватить. Миша лишь надеялся, что у нее хватит здравого смысла попросить помощи у Саши, если в этом будет необходимость, Саша поможет. Он так же надеялся, что Сашка возьмется за голову, что Марина даст ему возглавить агентство. «Господи, не оставляй их» - подумал он. В том, что друг не бросит его семью он не сомневался. Точно так же как и он не бросил бы Энну, пропади Сашка однажды. «И что мне делать?». Он смотрел на спящую Энну, и не имел ни малейшего понятия о том, как поступить. Мысли путались в голове, проигрывая разные сценарии возможного будущего. Они могут начать жизнь с нуля, как-то обустроиться здесь, возможно даже связать с кем-нибудь свои жизни. А что еще они могут? Могут и дальше делать вид что женаты. И, что тогда? Тогда они так и состарятся вместе, так и не устроив жизни. «У нее вся жизнь впереди», думал Миша.

– Доброе утро – он и не заметил, когда она проснулась.

– Доброе.

Тишина, требующая принятия решения давила на них, но каждый боялся начать разговор. Казалось что эти слова, как заклинания, навсегда отдалят их от дома.

– Энн, вряд ли мы вернемся.

Она только отвернулась, стараясь незаметно смахнуть слезинку.

– И нужно решить, как жить.

– Я не хочу ничего решать, - она открыла дверцу, - а не может все остаться так, как есть? Нужно обязательно решать? Еще ничего не известно! Все еще может измениться! – неожиданно для себя самой она поняла что кричит – прости.

Энна сделала несколько глубоких вдохов и выдохов.

– А что решать Миш? Что мы можем решить?

– Ничего – да какая собственно разница, пока есть надежда на возвращение ему плевать, что будут думать о них.

День прошел в знакомстве с хозяйством, Энна убрала в домике, а вечером помогла Нюре в огороде, Миша нарубил дров, соорудил подобие душа и наносил воды. Лишь вечером, когда Нюра уже спала, а они все сидели на веранде, думая каждый о своем, Энна поняла что кое-что решить все же нужно.

– Миш, а как мы спать будем?

– А как ты предлагаешь?

Она сама не знала, какого ответа ожидала. С одной стороны ей было просто все равно, с другой же, спать в одной кровати с другом мужа было неестественно, неправильно. Но была и третья сторона, здесь ведь думают, что они женаты. Только теперь она задумалась о будущем здесь, в Еравии. Если они действительно останутся в этом месте, как ей жить? А если не останусь, тогда какая разница? Но все же ей казалось изменой мужу спать с Мишей.

– В машине я спать точно не буду, у меня спина и так отваливается – проворчал Миша, видимо тоже раздумывая о том же.

– Да какая разница, - буркнула Энна, - я пошла.

***

Так потекли дни. Весна была в самом разгаре, и дел по хозяйству было много. Они трудились не покладая рук, Эня помогала по хозяйству и в огороде. А Миша, или как называли его местные Мика, выполнял всю мужскую работу. Он соорудил им подобие полуторной кровати, правда вместо матраца было сено, и отгородил ее занавеской. За это время он осмотрел вторую комнату, маленькую, и узкую, с тех пор как Нюра овдовела, этой комнатой никто не пользовался, крыша здесь прохудилась, да и трещина пошла в стене, так, что зимой было холодно. Потому Нюра использовала ее и как кладовую, и как сарай. Как бы ни было ему дико и неестественно думать об этом, но жизнь все же требовало его присутствия. Скоро наступит зима, и если они не найдут способ вернуться домой, то им придется где-то жить. Не спать же им с Энной на одной кровати?

На починку дома, да и на жизнь нужны были деньги, и Мик раздумывал о том, где их достать. «Жизнь везде одинаковая! Что бы ты не чувствовал, о чем бы не думал, нужно зарабатывать деньги» рассуждал он сидя как-то вечером на веранде, слушая пение цикад. За эти дни они познакомились с соседями, не представляя чем ему заниматься в этом мире, как заработать денег, он пообщался с местными мужиками, и с ужасом понял, что работы здесь нет. По крайней мере, той, которую он умел делать. А что собственно он умел? Строить, и делать ремонты, продавать землю и недвижимость? Еще мог вспомнить молодость, и обучить местное население айкидо. Правда вряд ли за это заплатят. Здесь все занимаются сельским хозяйством. Можно заработать немного денег, если наняться к кому траву косить, весной можно поле вспахать, или лошадей обучить. Можно было чинить крыши и печи, что в принципе ему было знакомо, пусть и без технологий его мира, все же он бы справился, но таких мастеров обычно в городе нанимают, с рекомендациями, как ему сосед рассказал. То, что они застряли здесь, становилось все более понятным, не понятным было только то, как им жить дальше.

Рассказав бабушке свои соображения о том, что необходимо сделать, они решили дождаться ярмарки, что бы купить нужное, предварительно продав что-нибудь не нужное.

Прошло больше двух недель, с тех пор как баба Нюра нашла их у озера, и постепенно осознание, их перемещения в Еравию стало казаться правдоподобным.

В воскресенье, баба Нюра затопила баню, и они выкупались. Уже поздно ночью, сидя на теплых, нагревшихся за день ступенях крылечка, они заговорили о доме.

– По-моему, мы тут застряли – сказал он, с шумом выдохнув, и бросив лежавший под ногами камушек в дебри сада.

– Что нам делать? – тихо спросила Эня, обмахиваясь длиной выданной Нюрой юбкой. Когда-то давно материя эта была темно синего цвета, но частое использование, солнце и стирка сделали юбку почти голубой, лишь на изнанке, там, где подворачивался пояс, остался ее первоначальный цвет.

– Не знаю – с грустью сказал Мишка и достал из кармана чупа-чупс. Повертев его в руках, он тяжело вдохнул – малой просил.

От его голоса сердце Эни сжалось тисками. Она потеряла мужа, родителей, брата, будущее. Но Мишка лишился детей. На глазах выступили слезы, когда она вспомнила как маленький Тоха, уходил на дневной сон. Он сидел у Миши на руках и что-то лепетал на своем языке, а когда Марина позвала его спать, разразился слезами, как знал. Тогда Мишка, пообещал ему, что как проснется, получит чупа-чупс, и довольный малыш ушел спать.