Я стряхиваю хлебные кружки со скатерти и убираю их в руку. Таблетки не убили Кейси, разве что, она выпила парочку флаконов аспирина. Или она выпила водки прежде, чем впасть в кому. Или она ограничивала себя слишком сильно. Или кто-то убил ее, наверное, плохой парень, который шел за ней для того, чтобы забрать ее кошелек и опустошить банковский счет.

Нет, тогда бы это было в газетной статье.

Я должна была спросить Элайджа о том, что он видел и о том, что говорила полиция на этот счет. Я должна была представиться. Сказать свое настоящее имя. Я даже не знаю, кто он такой. Если он врал о своем алиби, чтоб полиция посчитала его непричастным ко всему этому? В конце концов, какой нормальный парень будет жить в жутком мотеле? Возможно, это всего лишь моя фантазия. Весь остаток этого дня мог стать всего лишь плодом моего воображения потому, что признать то, что я провела все это время в постели, по меньшей мере, жалко.

Пуф! Дженнифер исчезает снова.

Мама берет булочку из корзинки: я не могу проснуться так рано и пойти с ней. У меня работа. Ты пойдешь?

Папа: это может быть странно. Мы не разговаривали с ними несколько лет. Лиа: я пойду.

Мама: нет. Ты эмоционально нестабильна. Я передам им наши соболезнования на похоронах в Субботу.

Лиа: но только что ты доказывала мне, как долго мы были друзьями. Папа: твоя мать права, это слишком расстроит тебя.

Лиа: я не расстроена.

Мама: я не верю тебе. Я хочу, чтоб ты встречалась с Доктором Паркер чаще. Может, раз в неделю, может чаще.

Лиа: это пуста трата времени и денег. Папа: что ты думаешь насчет этого?

Лиа: доктор Паркер продолжает нашу терапию только для того, чтоб получать побольше денег.

Мама, откусывая кусочки от булочки: благодаря доктору Паркер ты жива. Лиа, кровоточа, пока они не видят: Прекрати преувеличивать.

Мама, стряхивая крошки: она снова перешла к отрицанию. Дэвид, почему ты позволяешь этому происходить? Ты совсем не беспокоишься о ее восстановлении, ты позволяешь этому скатится к чертям.

Папа: о чем ты? Мы поддерживаем ее на все сто процентов, правда, Лиа?

Мама, прожигая взглядом: ты нянчишься с ней и позволяешь ей творить бог весть что. Папа, громче: ты только что сказала, что я нянчусь с ней?

Она вступают в сражение, воинственный танец сражения мускулов памяти. Я притягиваю к себе подсвечник и выливаю воск в центр только что разыгравшегося, голубого пламени.

Они позвонились в середине лета, на вечеринке у озера. Папа недавно получил степень доктора философии и общался с парнем, которому принадлежала яхта. У мамы была редкая, свободная от интернатуры и практики ночь. Она и ее друзья искали совершенно другую вечеринку, но потерялись. Когда я была настоявшей девочкой, они ложились, обнимая меня, и рассказывали сказочную вер сию их знакомства.

Когда-то давным-давно, на берегах фиолетового озера, столь глубокого, что никто не мог увидеть его дна, мужчина увидел леди с золотистыми длинными волосами, идущую босяком по песку. Леди услышала мужчину, поющего очаровательным голосом и играющего на гитаре. Это была судьба, их пути должны были пересечься.

Они плыли на каноэ к середине озера и смеялись. Луна видела, насколько красивы они были и насколько влюблены, а потому подарила им малыша. Каноэ дало течь, начало тонуть, и они вынуждены были выбираться. Они должны были стараться выплыть, это было чертовски сложно, сложно, сложно, но они выбрались на берег как раз вовремя.

Они назвали малышку Лиа и жили долго и счастливо.

Кожа моего большого пальца находится слишком близко к огню.

Настоящая история не была столь поэтичной. Мама забеременела. Папа женился на ней. Какое-то время перед тем, как я родилась, они даже не общались друг с другом. Потом я родилась. Они были случайными божествами, встретившимися на винно-темном озере. Они должны были превратить меня в цветок или рыбу, пока была такая возможность.

Мама: она выглядит ужасно, я хочу, чтоб она переехала ко мне до выпускного. Папа, встряхивая скатерть: ради Бога, Хлоя…

Эти двое всегда будут спорить. Я задуваю пламя.

Эмма слышит, что я поднимаюсь, и просит меня посмотреть фильм с ней. Я наклеиваю пластырь на свои кровоточащие порезы и одеваю розовую пижаму, чтоб мы стали еще более похожими. Мы сидим на ее радужном диване, в кругу игрушечных животных, мордочки которых она поворачивает так, будто они смотрят на экран, она включает телевизор, и нажимает «включить».

Когда она засыпает, я щелкаю каналами, много раз, еще и еще.

Доктор Марриган уезжает час спустя, не беспокоясь о том, чтоб подойти и пожелать спокойной ночи или заметить, что я не распаковала большинство своих коробок, или заметить, какой хорошей почтисестрой я могу быть.

Парадная дверь закрывается с приглушенным хлопком, который заставляет окна заскрипеть. Профессор Овербрук запирает дверь и включает сигнализацию.

Я выключаю ночник-принцессу рядом с кроватью. Эмма дышит через открытый рот.