046.00

Когда папа возвращается с Нью-Йорка, я дремлю на диване. Он трясет меняя за плечо, и я подпрыгиваю, не понимая, где я, и кто он такой. Он не сказал о том, что зашел.

«Где Джен и Эмма?»

Я сажусь. Медленно. Ужасные судороги прошли, но мое тело болит, будто бы я качала пресс добрую сотню раз, а затем приседала.

«Они в супермаркете. Как твоя поездка?»

«Замечательно» говорит он «Мой редактор дал мне новый, крайний срок, и мне

заплатят за поездку в Лондон»

Он поднимает кулак вверх, изображая из себя футбольного игрока-профи, но он больше похож на придурковатого профессора университета, вызывающего такси.

«Это отлично, пап»

Улыбка сходит с его губ «Ты в порядке? Выглядишь не очень…»

«Я отравилась пирожным прошлой ночью» я натягиваю одеяло на плечи.

«Ты звонила матери?»

«Нет»

«Она врач, ты сама знаешь»

«Да, я знаю об этом. Я не хотела, чтоб она прилетела сюда вместе с машиной скорой помощи посреди ночи. Дженнифер помогла мне. Все хорошо, просто устала»

«Ты уверена?» спрашивает он, кладя руку мне на лоб.

«Зачем ты это делаешь?»

«Это обычно делают, когда дети болеют»

«Ты безнадежный» говорю я.

Он обнимает меня «В хорошем смысле этого слова. Я привез вам, девочки, немного подарков с города, думаю, это поможет»

Он выходит с комнаты и возвращается с сумкой.

«Посмотри»

Я освобождаю сумку. Я думаю, что волшебная палочка для Эммы, а значит книги для меня: все истории о муках средней школы, написанный для двенадцатилетних. Хотя, возможно, книги для Эммы, а палочка для меня. Это было бы кстати.

«Что будешь, мед, виноград или малину?» спрашивает он, идя на кухню.

«Что?»

«Мед, виноград или малина? Это почти ленч. Я сделаю нам сандвичи с арахисовым маслом»

Взяв волшебную палочку, я придерживаю одеяло, направляясь на кухню, оно тянется за мной, как шлейф.

«Я не голодна. Мой желудок все еще болит»

«Я все равно сделаю тебе чай и тосты. Принимала что-то?»

Моя голова отрицательно покачивается, прежде чем я успеваю прекратить это.

«Тогда понятно. Тебе нужно что-то съесть, прежде чем пить таблетки. Сядь, ребенок» Пока хлеб для меня жарится (2 кусочка – 154 калории) он делает два сандвича для себя,

оба с арахисовым маслом, и жует это вместе с виноградом. Он ставит чашку в микроволновку, и спокойно откусывает кусочек от сандвича. Вынимая мой тост, папа кусает еще раз. Он просто занимается своими делами, намазывая масло на тост (100) и не спрашивая меня, хочу ли я того, достает молоко с холодильника, ставит его на стол вместе с чашкой и тарелкой с тостом. Как у него это выходит?

Я не помню, как это, есть, не планируя, не подсчитывая калории и процент жира, не меряя мои бедра и ноги, думая, заслужила ли я этого, я обычно говорю себе, что нет, не заслужила, я кусаю свой язык, пока он не начинает кровоточить, жую внутреннюю сторону щеки, приказывая себе заткнуться, запрещая себе ложь о позволенной еде, пока слепой червь обвивает мою трахею, тыкаясь в поисках влажного отверстия, способного привести к мозгу.

Я так устала. Я забыла, как спать.

Папа рассказывает о связке заплесневелых писем в архивах, он говорит, что если найдет что-то стоящее – мы все поедем в Лондон, но этого никогда не произойдет. Я глотаю таблетки и пью чай. Я отрезаю себе половинку тоста (38) и намазываю его маслом, набрав того ровно четверть ложки (25) вместе это 63. звонит телефон.

Я хочу встать.

«Не надо, пусть сработает автоответчик» говорит папа.

После сигнала голос миссис Пэриш вырывается из динамиков «Лиа? Лиа, перезвони мне. Я не злюсь. Обещаю. Мы просто везде искали цепочку Кейси, ту, с серебряным колокольчиком, но не нашли. Я думаю, что если одену это… ты можешь мне помочь?» она вздыхает и всхлипывает «Я просто хочу, чтоб ты мне перезвонила. Я не могу… мне нужна твоя помощь»

Когда она кладет трубку, папа стирает сообщения «Лучше бы она поговорила с терапевтом, вместо того, чтоб беспокоить тебя»