А противник тем временем поспешно откатывался к Симферополю. Для его преследования была создана подвижная группа, в которую вошли 19-й танковый корпус, 21-я противотанковая артбригада и посаженная на машины 279-я стрелковая дивизия. Командовать этой группой было поручено заместителю командующего 51-й армией В. Н. Разуваеву — волевому генералу, обладающему большим боевым опытом.

Одновременно в 33-й гвардейской и 346-й стрелковой дивизиях по приказу генерала И. И. Миссана были созданы подвижные отряды, также преследовавшие отходящего в полосе наступления корпуса противника.

И все-таки попытка подвижной группы с ходу овладеть Симферополем не увенчалась успехом. Тогда, в ночь на 13 апреля, произведя перегруппировку своих сил, подвижная группа во взаимодействии с подоспевшим отрядом из 33-й гвардейской стрелковой дивизии и партизан в 7 часов утра, после мощной артподготовки, вновь начала штурмовать Симферополь. 13 апреля к 11 часам дня этот город был освобожден.

Радостно встречали симферопольцы наших славных воинов. Но особенно волнующей была сцена, которую я увидел на улице Гоголя. Там, на пороге небольшого дома, сухонькая старушка обнимала дрожащими руками старшего лейтенанта. По ее изможденным щекам текли безостановочные слезы, а сквозь радостные рыдания прорывались слова:

— Дождались-таки, господи! Пришел наконец ты, сынок мой ненаглядный! Да как же я ждала тебя, Васенька!

— Вот и довелось старшему лейтенанту Перфильеву с родной матерью повидаться, — услышал я разговор стоявших тут же бойцов.

Что может быть радостнее этого!

На улице мне то и дело попадаются вооруженные люди в гражданском. Это партизаны, неуловимые народные мстители, которые все эти годы вражеской оккупации Крыма ни на день не прекращали борьбу с фашистами. А теперь по-хозяйски осматривают город, что-то записывают, прикидывают. [89]

Да, они здесь хозяева. Наши регулярные войска не сегодня, так завтра уйдут преследовать врага дальше. Партизаны же останутся. Останутся, чтобы поскорее вернуть к жизни этот солнечный город.

На стене одного из домов вижу наклеенный лист бумаги. Подхожу, читаю напечатанное на нем. Это первый приказ по городу. И вот что в нем:

«Сегодня, 13 апреля 1944 года, крымские партизанские отряды Северного соединения с боем вступили в город Симферополь. Охрана революционного порядка в городе осуществляется партизанами. Призываем всех граждан города строжайше соблюдать революционный порядок, оказывать всемерное содействие в борьбе с мародерством и по вылавливанию шпионов, провокаторов и лиц, нарушающих порядок в городе.

Командир Северного соединения партизанских отрядов Крыма П. Янпольский.

Комиссар Н. Луговой.

Начальник штаба Г. Саркисьян».

Да, жизнь в Симферополе начинает входить в нормальную колею.

* * *

А враг тем временем продолжает сопротивление, стремясь любой ценой задержать продвижение наших войск дальше, к Черному морю. В захваченных нами документах встречаются приказы, направленные на то, чтобы остановить прогрессирующую деморализацию гитлеровских вояк. Вот один из них, по 98-й пехотной дивизии врага. В нем сказано: «Кто находится на позиции и ушел в тыл без особо важных для этого служебных причин, должен быть задержан первым попавшимся на его пути офицером или унтер-офицером и силой оружия приведен на старое место или застрелен за проявление трусости...»

Думается, это приказание исходило не только от командира дивизии, но и было санкционировано свыше.

В Симферополе нам стали известны новые акты зверств фашистских вандалов. 17-я армия врага уже оставила о себе такой «памятник», как Керченский ров. [90]

А в самом Симферополе было вскрыто еще одно место массового захоронения замученных гитлеровцами советских людей. Так, к 7 тыс. расстрелянных в Керчи прибавилось еще 2 тыс. в Симферополе, Старом Крыме, Карасубазаре и в других городах.

Кто они? В основном женщины, дети, старики. Назвать их всех поименно невозможно. Вот разве что профессоров Балабяна и Потапова. Этих людей знали в Симферополе все. Немало жизней спасли славные медики, работая еще в довоенные годы в Крымских здравницах. А в дни фашистской оккупации они пали от рук палачей...

Помнится, тогда чувства нашей беспредельной ненависти к врагу очень хорошо выразил поэт Илья Сельвинский, сотрудник армейской газеты. В своем стихотворении, написанном по свежим следам, он взывал к мести. Приведу эти строки:

Можно не слушать народных сказаний,

Не верить газетным столбцам,

Но я это видел своими глазами.

Понимаете? Видел сам!

Вот тут дорога, а там вон — взгорье,

Меж ними вот этак — ров.

Горе без берегов...

Нет, об этом нельзя словами...

Надо рычать, рыдать...