– Эй, хватит вам ссориться, малыши! – остановил их Георагзис. – Нам надо найти поселение.

– Ну так идемте к нам! – сразу же переключился местный мальчуган. – Меня зовут Руо–Тиу, но можно просто Ру. А тебя как? – спросил он Ратибора.

– Вообще–то Ратибор, но можно просто Ра.

Они весело засмеялись, причем по–сельзарянски это выражалось вспышками глаз и немного конвульсивным подергиванием всего тела, и побежали вперед. Боар с Габриэлем их тут же обогнали и весело гонялись друг за другом.

– Ничего себе, ты видел, они подружились! – изумился Ратибор.

– Потому что мы вместе, животные это чувствуют, – философски заметил Ру.

– А можно мне покататься на твоем боаре?

– Конечно! Давай, подсажу.

Ратибор вскарабкался на спину присмиревшему зверюге и схватился руками за выступ на его панцире, чтобы не упасть.

– Неудобно сидеть! – пожаловался он. – Даже нет седла.

– Седла только у воинов, – с сожалением пояснил Ру, тоже вскарабкавшись боару на спину позади Ратибора. – Когда–нибудь я тоже стану воином. Ну, когда стану взрослым. Сначала пойду в школу, это в городе. Надеюсь, война к тому времени еще не кончится.

– Зачем тебе война? Вам нравится воевать? – удивился Ратибор.

– Я же мужчина, в этом мое призвание – быть воином! – гордо ответил Ру.

– По–моему, это ужасно – убивать друг друга.

– Ну, ты прямо как девчонка! – усмехнулся Ру.

– Просто в моем мире уже давно нет войн, – сказал Ратибор. – И у вас не будет.

– Мы приехали. – Ру соскочил на землю и подал руку Ратибору. – Вон за теми деревьями мой дом.

Поселение представляло собой сожженное пепелище. Целых домов здесь почти не осталось, лишь деревянные остовы да нехитрая хозяйская утварь, поломанная и разбитая.

Из дверного проема ближайшего дома вышла матка, с головы до ног закутанная в темную сетку, видно, для фильтрации воздуха, сельзаряне же дышать всей поверхностью тела. Лишь глаза ее золотого цвета настороженно выглядывали из просвета в одежде. Она молча склонилась перед пришельцами в знак приветствия, при этом странно поджимая ноги и руки, как того требовал обычай. Она выглядела напуганной и встревоженной, и это было понятно после такого разгрома.

– Матерь, они со мной, – подошел к ней Ру. – Это странники, им нужен приют. Может, у нас жить останутся?

– Мы будем рады, – обрадовалась хозяйка. – У нас–то здесь больше никого не осталось. Все погибли. Трупы мы с сыном по обычаю сбросили в реку. Меня зовут Фай–О, а это мой сын Руо–Тиу.

– Мы с ним уже познакомились, – с улыбкой сказала Сияна. – Он у вас очень хороший мальчик.

Фай–О взглянула на Сияну – тоже в облике матки, но в облегающем ее тело скафандре, и набросилась на нее в ужасе и негодовании:

– Матерь, почему ты в таком виде? Эти мужчины столь грубы, что сняли с тебя все покровы? Я сейчас принесу тебе накидку.

Сияна еще не успела ей ничего ответить, как матка кинулась в дом и тут же вернулась и набросила ей на плечи покрывало.

– Спасибо, – только и сказала Сияна, принимая дар, чтобы не обидеть хозяйку.

– Мы издалека, у нас другие обычаи, – пришел ей на выручку Георагзис. – И мы не прикоснемся к матке, если она этого не пожелает, поэтому незачем ей прятать свое тело.

– Ну, кроме меня, – решил пошутить Вадим, по–хозяйски кладя руку Сияне на плечо. – Правда, дорогая?

– Боюсь, ей этого не понять, – сверкнула на него глазами Сияна и стряхнула с плеча его руку. – Незачем ее еще больше пугать. У них другие обычаи.

– Думаю, мы с вами уживемся, – впервые улыбнулась хозяйка и приветливо махнула руками: – Располагайтесь, обживайтесь. Мой дом – ваш дом. Кров и стол, большего предложить не могу – война. Все порушено.

– Благодарствуем, хозяйка, – поклонился ей Георагзис. – Рассчитывай на нашу помощь в твоем доме.

Дом представлял собой изнутри просторную круглую залу с перегородками для спальных мест, а в центре помещалось сотканное из растительных волокон огромное яйцо, упиравшееся вершиной в потолок.

– Это детская, – пояснила Фай–О, перехватив изумленные взгляды. – Сейчас она, к сожалению, пуста. Это все война.

– Я только спасся, – сказал Ру. – Я в пещере успел спрятаться.

– Расскажи нам про войну, Ру, – попросил Кирилл мальчика. – Давно она началась? И почему?

– Вы даже этого не знаете? – удивился тот. – Да, вы действительно из другого мира. Ладно, слушайте.

Когда прежний бог Сельзара – всего нашего мира – зиоскафр Зунго–Ахор не смог больше твердо держать в руках свой самый тяжелый меч, его по обычаю живьем сожгли в храме Смерти. Тогда из Школы Избранных все ученики, тернойды, вышли на турнир, чтобы в честной борьбе силы, ловкости, выносливости и разума определить имя нового бога Сельзара. Победивший становится властелином мира, великим и могущественным, и весь мир пресмыкается и трепещет перед ним, не смея даже взглянуть на своего нового бога. Но отныне он обрекает себя на одиночество – он один над всем миром, и нет ему равных. Он не должен показывать лица своего, говорить с кем–либо, кроме жрецов, покидать пределы дворца своего без надобности, только во время войны. Он не сможет познать любви к матке и продолжить род свой, дабы тело и дух его оставались чисты. Он всегда должен оставаться на высоте в помыслах и поступках своих. И этим он обрекает себя до самой смерти, жестокой, мучительной и трагичной.