Я вижу свое изображение, отраженное в хрустале, который кто-то оставил на прилавке. Мое отражение - туманное явление, но я вижу окрас Торы в своих волосах, и смеюсь. Это то, что Обри никогда не заберет у меня.

В этот момент я понимаю кто я: дикое дитя тьмы. Опасная тень, которая в настроении создавать проблемы.

Я обвожу взглядом комнату. Улыбаясь, я отбрасываю свои тигровые волосы назад от лица, и сажусь за стойку. Девушка за ней, молодой вампир открыл рот, как если бы хотел мне что-то сказать, но потом передумал.

– Что ты видишь?
– кто-то спрашивает меня, и я поворачиваюсь к нему.
– Ты осматриваешь эту комнату, как если бы видишь ее иначе, не так как мы. Что ты видишь?

Я узнаю его, и я знаю, что он узнал меня. Он - родной брат Атэр, Джейгр. Люди говорят, что он рассматривает всю жизнь как игру, в которую нужно играть - a в жестокой и смертельной игре, кто выигрывает тот и устанавливает правила.

Джейгру на вид около восемнадцати, с темной кожей и темно-коричневыми волосами. Его глаза изумрудно-зеленые, и они отражали тусклый свет, как у кошки. Я знаю, что это тоже иллюзия, как и мои волосы. У всех вампиров были черные глаза, и у Джейгра были темные глаза, даже когда он был жив - он родился около пяти тысяч лет назад, в Египте, и наблюдал, как строились великие пирамиды.

– Я вижу человека, который не показывает свои истинные глаза, - я наблюдаю за ним.
– Что ты видишь?

– Я вижу, что мои предупреждения Атэр и Обри были оправданы, - отвечает он.

– Это ты предупредил Атэр что я стану сильной?

– Это я предупредил ее, что ты будешь сильнее, чем она.

Он сел за стойку рядом со мной, и девушка находящаяся за ним уступает, и отходит к столу в другой стороне комнаты.

– Атэр слаба, - комментирую я.
– Это - один из ее недостатков. Она изменяет тех, кто будет более сильным, чем она, потому что это заставляет других думать, что она обладает большей властью, чем другие.

– Она не единственная, ты более сильна чем она, Ризика, - отвечает он.
– Обри не часто бросают вызов, потому что люди знают, что он влиятелен, и они боятся его. Он тебя боится, хотя он не намного сильнее, чем ты.

– О, действительно?
– спрашиваю я, не веря ему.
– Тогда мы должно быть говорим о разных Обри, потому что я проиграла в прошлый раз, когда боролась с Обри, которого я знаю.

– Ты могла скрыть тот шрам с помощью мысли. У тебя есть сила чтобы сделать это, - говорит Джейгр, сменяя тему.

– Я могу, - отвечаю я.
– Но я не сделаю этого.

– Ты носишь его как знак предупреждения - знак того, что ты будешь мстить за него.

– Я буду мстить за большее, чем этот шрам, Джейгр.

– Когда?
– он нажимает.
– Ты будете ждать, что он включит музыку? Или сделаешь это сама?

– Я предпочитаю убивать в тишине.

Джейгр пристально смотрит на меня и улыбается.

– Удачной охоты, Ризика.
– Мгновение спустя он ушел.

Я откидываюсь назад, думая над его словами, и затем я также ухожу. Мы - фантомы ночи, приходящие и уходящие из затемненного города как тени в искусственном освещении.

Я возвращаюсь в свой дом в легком, отрешенном настроении, не беспокоясь об осложнениях с моей местью. Я смотрю в окно, наблюдая за некоторыми людьми, кто также возвращается в кровать, когда солнце поднимается.

Одна из них входит в свой дом - ведьма, но только она не обучена. Она не представляет угрозы для меня.

Я также вижу Джессику, молодого автора Конкорда, глядя в ее собственное окно. Джессика пишет о вампирах, и ее книги верны, хотя никто не понимает, как она узнает то, что о чем она пишет. Интересно, должна ли я рассказать ей свою историю, возможно, она могла бы записать ее для меня. Возможно, это - моя история, которую она теперь пишет.

Я иду наверх и падаю в кровать проваливаясь в вампирский сон.

Мои мечты - мои воспоминания о прошлом. Я мечтаю о своих годах невиновности, в то время как я все еще вела борьбу с тем, кем я была.

1704 год

Я не возвращалась домой в течение трех лет, и когда я наконец-таки сделала это, меня никто не увидел.

Была почти полночь, когда я остановилась в "Конкорде", эта остановка была преднамеренной. Я не хотела нарваться на каких-либо людей.

Мне не хотелось признаваться, конечно, но я была больше чем уверена, что смогу держать себя в руках. Последний раз, когда я кормилась был две ночи назад, вором, которому сильно не повезло напасть на меня, пока я блуждала по темным улочкам. Жажда была сильна.

Хотя я утешала себя, говоря, что убивала только тех, кто этого заслужил, слова Обри всегда эхом отдавались в моем сознании: Ты теперь бог, Ризика, решаешь, кто должен жить, а кто должен умереть? Воры и убийцы, поддерживали меня, но и только. Я кормилась настолько часто, как мне было нужно, чтобы выжить, и голод был всегда рядом.