Уставился в лежащие на столе бумаги, но не видел ни строчки, потому что, как только закончил разговор, стал усиленно думать над тем, как ему выкрутиться на этот раз. Он мог снова обойтись минетом и после сеанса подсунуть Егору замену самому себе. Вызвать, например, того же безотказного Дениску, или готового прогибаться под Дальского в любое время дня и ночи Митеньку. Но тогда Дальский опять выдаст ему после очередного сеанса, что «было неплохо, но ничего особенного», а заведенному донельзя собственными же действиями Максиму опять придется заниматься рукоблудием или тоже приглашать кого-то в свою постель и валять его по простыням до полного истощения. А ведь так ему никогда не выиграть этот спор и не пристрастить Дальского к услугам Мастера наслаждений. Еще каких-то четыре сеанса, и он проиграет. Окончательно и бесповоротно. Дальский усмехнется надменно и потребует от Максима его тайну. И что тогда он будет ему рассказывать? Про Густава и свой первый раз?.. Про Назара и чувства к нему?.. Или про Волка и про то, что они вдвоем делали, чтобы выжить?.. Или еще про десяток вещей, которые Максим не хотел бы тревожить и поднимать на поверхность памяти?

Убедительно соврать Дальскому Максим не смог бы. Они всегда играли честно и честно отдавали выигрыш, и то, что он изначально намеревался соврать, совсем не означало, что он сможет сделать это, глядя в глаза проницательного Егора. Но и перетряхивать свое грязное белье ему очень не хотелось.

Он покосился на дверь спальни и проворчал:

– Это была очень плохая идея, Максим. Очень! Плохая! Идея!.. Но ты, Егорка, даже не представляешь, насколько ты прав. Я действительно профессионал и буду делать все для удовлетворения запросов клиента. Развлечение на любой вкус - это я точно могу тебе гарантировать. Остается лишь один вопрос: чем же тебя удивить-то?

<center>***</center>

– Как там Тони? – спросил Максим у гарнитуры.

Провернул руль, завернул в арку и оказался в небольшом ухоженном дворе.

– Чуть лучше, но ему еще надо отлежаться, - ответил Станислав. – Сегодня он прийти не сможет.

Максим вздохнул, впрочем, без особого расстройства.

– Я так и думал, что он проваляется еще с неделю, но надеялся на чудо. Хорошо. Пусть лечится до полного выздоровления. Я не буду его торопить. Уверен, ты за ним присмотришь, если что, и сообщишь, когда он снова встанет на ноги. Похоже, мне снова придется проводить сеанс, и я пока, если честно, не придумал, чем его заполнить. Положа руку на сердце, я бы с удовольствием отстегал Дальского плетью, но пока я еще не настолько зол, да и повода подходящего для этого нет. Подумаю до вечера, может, что в голову взбредет и тогда позвоню тебе. До связи!

Он вылез из машины, лениво потянулся и осмотрелся вокруг. Тихий двор был отгорожен от остального мира витиеватым кованым забором и двумя высотками, которые выстроились по бокам от него, как почетная стража. Детская площадка была яркой и шумной. Дети – ранние пташки – высыпали после завтрака на улицу и весело бегали друг за другом, играя в какую-то одним им ведомую игру. Приглядывающих за ними родителей на площадке было намного меньше, чем детей, что и неудивительно. В этом тихом дворике - надежно охраняемом домами-великанами, а также круглосуточной охраной на въезде - с детьми ничего плохого не могло случиться в принципе, и их счастливые небедные родители могли не волноваться за своих чад.

Оглядевшись, Максим нырнул на пару минут в салон авто, а вынырнул уже с огромной цветной коробкой и большим тяжеленным букетом алых роз. Легким нажатием пальца включил сигнализацию и направился к подъезду одной из высоток. Этот дом построили лет восемь назад, чуть раньше, чем родился маленький Густав, который приехал сюда сразу после роддома, но по идеальной чистоте территории и самого подъезда, по ухоженным газонам и аккуратно всаженным деревьям было видно, что здесь о жильцах все это время заботятся со всем возможным тщанием. Хорошее место для семейной пары. Хорошее безопасное место для того, чтобы растить ребенка.

Лифт поднял Максима на пятый этаж. Покинув кабину, тот прошелся по коридору и нажал на звонок около массивной деревянной двери.

– Здравствуй, дорогая, ты как всегда неотразима! – усмехнулся он, когда дверь открылась.

– Здравствуй, Макс! – громко воскликнула сияющая улыбкой Аврора и, как только тот переступил порог, крепко обняла его и повисла на шее.

– Ро, мне тяжело! – проворчал Максим, пытаясь одновременно обнимать ее, держать букет и зажимать подмышкой коробку.

Аврора рассмеялась и, смилостивившись над ним, разжала свои крепкие объятья.

– Поздравляю с именинником! – вручил ей букет Максим.
– Это тебе. За то, что порадовала этот мир таким прекрасным ребенком.

Аврора улыбнулась и кивнула с благодарностью.

– Спасибо. Хотя насчет «прекрасности» я бы поспорила. Иногда он ведет себя как настоящее чудовище.

Она еще раз на миг прижалась к Максиму и чмокнула его в щеку, а когда отстранилась, тот стал с интересом рассматривать подругу, потому что не видел ее уже больше года и лишь когда увидел вновь, понял, как же он все-таки соскучился.

За десять лет Аврора почти не изменилась. Была все так же стройна и улыбчива, даже еще больше похорошела, совсем чуть-чуть округлившись после родов и как-то неуловимо по-женски смягчившись после стольких лет спокойной семейной жизни. Конечно, Максим не был слеп и видел умело скрытые макияжем морщинки и легкую дряблость кожи, но все равно ей ни за что нельзя было дать почти пятьдесят, о которых с настойчивостью свидетельствовал ее паспорт. Для него она так и оставалось все той же яркой, сказочной королевой, которую он повстречал, казалось, целое столетие назад. Просто теперь она была отошедшей от дел королевой-матерью, которая жила в простоте и уединении скромного закрытого жилого комплекса, воспитывая своего наследника.