— Буду. Потом. Я бы — потом, — он выделил последнее слово, — и перекусил, — Андрей сделал еще шаг вперед и клацнул зубами.

— Есть медная проволока. Устроит? — вспомнился Маше старый анекдот. Она еще немного переместилась в пространстве в сторону спальни.

— Я не сторонник БДСМ. Но если ты настаиваешь, готов к экспериментам, — он стянул через голову джемпер.

— Андрей Александрович, у меня прохладно, — предупредила Горская, продолжая пятиться. Вот уже зал. До спасительной двери — всего ничего.

— Я знаю отличный способ согреться. — Джемпер точным броском полетел на кресло возле рабочего стола.

— Пробежать десять кругов вокруг дома? — Еще два шага.

— А я-то думаю, куда это ты направляешься? — Андрей неопределенно хмыкнул. — За тобой — хоть на край земли.

— А давай туда, но без меня? — еще два шага.

— Нет, давай туда, — Вереин кивнул в сторону спальни, — и со мной, — и, мгновенно преодолев расстояние между ними, подхватил Машу на руки.

— Андрей! — заверещала она, вырываясь и стуча кулаками по его груди. — Поставь меня сейчас же на место!

Увы, хватка у Вереина была стальная.

— Нет такого блюда в меню, — возразил он, распахивая ногой дверь в спальню. — Есть «положить». Будешь?

— Не буду! Я больше не буду! Дяденька, отпустите меня, пожалуйста! — Маша изобразила простительное выражение на лице и захлопала ресницами.

— Маш, если ты надеешься, что меня сдует, то явно переоцениваешь свои возможности, — Андрей аккуратно опустил ее на кровать, и халатик при этом распахнулся ниже талии.

— А может, ты всё же уйдешь? — Горская быстро одернула полы, но Вереин успел заметить, что под ним. Точнее, что под ним ничего нет.

— Ну, ты пошутила. Очень смешно, — он спустил брюки вместе с бельем, оставшись в одной футболке, топорща которую, в бой рвался «приятель».

Андрей опустился одним коленом на постель и начал стягивать носки.

— Андрей, у нас с тобой всё не по-людски. — Маша в жалком подобии Венеры Боттичелли попыталась прикрыть одной рукой грудь, другой — междуножье.

— Нет, Маш. — Футболка полетела к брюкам, и Вереин навис над хозяйкой дома, опираясь на вытянутые руки. — Пока у нас всё было по-людски. Но есть и другие варианты. Например, по-собачьи. Ты как вообще предпочитаешь? — он протиснул горячее колено меж ее холодных ног.

— Я предпочитаю кефир. Вместо.

— Хм, ты, наверное, не знаешь, но секс — лучше кефира. Я тебе покажу, — и Андрей прижался к ней всем телом.

Где-то на самом краю сознания у Маши мелькнула мысль, что, говорят, любовь — еще лучше. Но Горская не очень хорошо представляла, что это такое. И уж тем более не знала, как произносить это слово вслух.

Уже давно утихли страсти, спальня была избавлена от предметов контрацепции, телА — от пота и прочих биологических жидкостей. Андрей похрапывал, раскинув конечности на большей части кровати. А Маше не спалось. Она лежала на боку, сунув ладошки под подушку, и думала о том, как легко было раньше чувствовать себя сильной и независимой… Но — вот что странно — именно теперь ей было по-настоящему легко. Прямо сейчас, когда не нужно принимать судьбоносных решений, бросаться грудью на амбразуру, останавливать скачущих куда попало коней. Почему она должна это делать? Кому должна? Вообще, откуда в русской бабе это стремление ходить по горящим избам? А мужики тогда на что? Встречать героиню с цветами и оркестром на выходе?

Странно. Маша никогда раньше на эту тему не задумывалась. Наверное, потому что времени не было. Нужно было работать, бежать, писать… А теперь она как-то вдруг поняла, что устала от этого темпа. От тонны обязательств, лежащих на плечах.

Остановись мгновенье, ты прекрасно! Пока можно не думать о Валере, о маме, о работе, о том, куда Андрей уйдет и когда придет, и придет ли вообще… Обо всём этом она подумает завтра. А пока, можно, она почувствует себя восхитительно безответственной?

Маша перебралась поближе к Вереину, устроилась головой на плечо, зевнула и потерлась щекой. Талию Маши обвила горячая мужская рука.

Андрей проснулся от незнакомой мелодии и какое-то время пытался понять, где находится. Потом до него дошло, что, глядя в потолок, это сделать трудно, и он перевел взгляд влево. Там потягивалась Маша. Всё встало на свои места. Хотя кое-что стояло и до этого.

— Что ты думаешь по поводу утреннего секса? — Он повернулся на бок.

— По поводу утреннего секса я думаю, что кому-то нужно почистить зубы.

Какой-то неожиданный ответ. Неправильный.

— Хорошо, иди.

— Вообще то, — Горская опять зевнула, — я имела в виду тебя.

— Так вторая зубная щетка в стаканчике стоит для меня? — не удержался Андрей, и благостное утреннее настроение куда-то делось.

— А ты ее сюда приносил, чтобы она там стояла? — по голосу было неясно, как Маша относится к истинной теме разговора, и это напрягало.

— Чтобы поставить ее третьей?

— Если тебя это смущает, могу тебе отдельный стаканчик выделить. Как насчёт кофе в постель?

— Не возражаю.