Сомнительными были доводы Всеволода Ольговича, многих киевских советных мужей не убедили, и Мстислав вынужден был вмешаться. Сильные великокняжеские полки обступили Чернигов.

Однако Всеволод Ольгович города не сдал, сел в крепкую осаду. Союзные Всеволоду половецкие ханы Оселук и Осташ приблизились с семью тысячами конных к русской границе. Правда, половецких гонцов, пробиравшихся в Чернигов, сторожи переимали и снестись ханам напрямую с Всеволодом не удалось, но кочевали они со своими ордами неподалёку и могли нагрянуть из Дикого Поля.

Осада затягивалась, Всеволод не уступал.

Слабодушный Ярослав Святославич, разуверившись в возможности вернуть Чернигов, сам попросил великого князя оставить его в Муроме, с Всеволодом помирить.

Всеволод же посылал в Киев посольство за посольством, со многими дарами и мольбами черниговского княжения не лишать. Доброхоты Всеволода в самом Киеве советовали великому князю ничего не переиначивать, чтобы дальше не раздувать усобицу. Всеволод-де от Чернигова не отступится, быть большой крови.

Мстислав колебался. И кровопролития ему хотелось избежать, и от своей клятвы - соблюдать среди князей старейшинство — отступаться было неприлично.

Неожиданно за Всеволода заступилась церковь. Игумен Андреева монастыря Григорий, весьма уважаемый и Владимиром Мономахом, и самим Мстиславом, объявил, что снимает клятвопреступление с великого князя на себя. Лучше-де клятву преступить, чем проливать невинную кровь христианскую.

Может, одного Григория великий князь и не послушал бы, но в Киеве собрался церковный Собор. Прежний митрополит Никита помер, нового из Царьграда ещё не прислали, и Собор осуществлял высшую духовную власть. Святые отцы, епископы и игумены уважаемых монастырей, приговорили грех клятвопреступления соборно взять на себя, а великого князя не виноватить.

Мстислав уступил, хотя потом неоднократно сетовал на свою слабость, принёсшую урон великокняжеской власти. «Как я могу, учиня суд неправый, от подданных своих правости, справедливости и клятвохранения требовать и наказывать за преступления их, сам перво быв клятвопреступником»?

Так и остался Всеволод Ольгович в Чернигове, Ярослав - в Муроме, а детям Давыдовым для утешенья отдали княжество Северское.

Не успел Мстислав с черниговскими делами распутаться - заполыхало на западном рубеже. Строптивые полоцкие князья, Давид Всеславич с сыновьями, начали воевать и разорять окраины Смоленского княжества, а Смоленск-то - вотчина Ростислава, сына великого князя. По замиренью с Всеволодом великий князь Мстислав Владимирович объявил поход на Полоцкую землю. Полки собирались под городом Борисовом. Пришли братья Мстислава: Вячеслав из Турова, Андрей из Владимира-Волынского. Сыновья пришли: Всеволод из Новгорода, Ростислав из Смоленска, Изяслав из Курска. Великая собралась рать, ибо и иные князья либо сами пришли, либо воевод с полками прислали. Даже Всеволод Ольгович Черниговский сам пришёл и братьев своих с сыновьями привёл.

Перед такой грозной силой дрогнули полочане, а когда передовой полк князя Изяслава Мономаховича взял крепкий град Логожск и подступил к Неключу, сами, сговорясь, изгнали из Полоцка мятежного князя Давида с сыновьями. Своим князем они избрали Рогловода, из того же рода Всеславичей, и Мстислав этим удовлетворился, отвёл свои рати.

Юрий на призыв старшего брата не откликнулся, хотя явно великокняжескому гонцу не отказывал. Полк из Ростова даже выступил в поход, о чём великокняжеский доглядчик Ошаня тут же погнал скоровестника в Киев, да потерялся где-то в лесах между Нерлью и Москвой-рекой. Не было полка в воинском стане под Борисовом.

Своим же доверенным мужам Юрий сразу сказал:

– Пересидим войну дома. Полоцкие князья к нашей земле ни с какого боку не прикасаются, что нам до них? А брат Мстислав только-только с черниговской замятней разобрался, с Суздалем ссориться ему не с руки. Пересидим...

Больше о полоцком походе в Суздале не вспоминали.

Но о том, как Мстислав отступился от клятвы своей, норовя Всеволоду Ольговичу Черниговскому, толковали много, предвидя грядущие опасности для Суздаля и Ростова. Единожды переступив через свою клятву, может и вдругорядь Мстислав на подобное решиться. Столь ли уж прочно его закрепление за Юрием Залесской Руси? Ведь подминает Мстислав вотчины под своих братьев и сыновей, куда как ретиво подминает. В чём другом уступчив, а в этом упрям и несговорчив. Тут задумаешься...

В лето шесть тысяч шестьсот тридцать седьмое [105] снова случилась замятия в Полоцкой земле. Великий князь Мстислав Владимирович созывал князей на съезд ради общего похода в Дикое Поле. Многие князья явились или сыновей прислали, а полоцкие князья на великокняжеский призыв ответили дерзко: «Вы с ханом Боняком Шелудивым здравствуйте оба и управляйтесь меж собой сами, а мы и дома имеем что делать!»

И без полоцких князей Мстислав успешно сходил в Дикое Поле, многие половецкие городки и станы разорил, а кочевья отогнал за Дон к Волге. Но киевские мужи предупредили Мстислава: «Если дерзость полоцким князьям спустишь, то большое зло для всей Руси произойдёт, перестанут иные князья прислушиваться к великокняжескому слову».

Снова начало собираться великокняжеское войско. Но впереди полков Мстислав направил в Полоцк и иные полоцкие грады своих послов и велел громогласно объявить полочанам вины их князей. На самих же полочан гнева у великого князя нет, пусть выдадут князей на суд в Киеве.

Видя неминуемое разорение от сильных великокняжеских ратей, полочане отреклись от своих мятежных князей. Давида, Ростислава, Святослава Всеславичей, двух князей Рогловодичей с жёнами и детьми под стражей привезли в Киев.