Разглядев молодую женщину, Ставр приказал Велге вести дочерей домой и готовить праздничную трапезу, а сам задержался и встретился с семьёй купца.

— С праздником, Микула Иваныч. Христос воскресе!

— Воистину воскресе, — кивнул тот.

Ставр приветствовал купчиху и повернулся к её дочери.

— Здравствуй, Василиса Микулишна, — сказал он.

Молодая женщина взмахнула ресницами, на миг поднимая на боярина взор.

— Здравствуй, Ставр Гордятинич, — тихо выговорила она.

— Поцелуемся? По обычаю?

Медленно, троекратно, коснулся он губами её губ. Напоследок не стерпел — продлил поцелуй, лаская женские уста. Твёрдые, они вдруг ожили, зашевелились, отвечая, но тут же Василиса отступила на шаг и опять опустила глаза.

Долго после того Ставр искал и находил повод пройти или проехать мимо дома купца Микулы, надеясь увидеть Василису. Но купеческая дочь то ли сидела взаперти, оплакивая своё вдовство, то ли не было у неё свободной минутки. Проезжая мимо усадьбы за тесовым забором, боярин сам на себя удивлялся — с чего это вдруг тянет его сюда?

Увиделись случайно — Ставр спешил по княжьему поручению, призванный на судилище, ворочался вскачь и на повороте у малой церковки Николы столкнулся с Василисой.

Сперва он даже не узнал её — в тёмном вдовьем одеянии и глухом платке, она шла от обедни и прянула к забору, спасаясь от копыт. Разглядев наконец синие глаза, Ставр осадил коня и спрыгнул наземь.

— Василиса! Здравствуй!

— Здравствуй и ты, боярин. — Она уже справилась с собой, и только щёки опять залил румянец.

Стояли молча. Ставр смотрел на её лицо, любуясь и удивляясь на себя. Василиса отводила взор, но глаза, смотря вдаль улицы, не видели ни заборов, ни мостовой, ни выглядывавшей из-за угла церковки.

— В церкву ходила?

— Да.

— За своих молилась?

— Полгода, как померли.

Ещё помолчали. Ставру хотелось встряхнуть женщину за плечи, оживить это мертвенное лицо с пятнами румянца, заставить зажечься огнём глубокие синие глаза.

— Давно не видались. С Пасхи.

— Миновал праздник-то.

— На Троицкое гуляние выйдешь?

— Не девка, чтоб гулять.

— Неужто в монастырь собралась?

— По осени пойду.

— Не спеши. Всё ещё переменится.

— Как?

— А если я посватаюсь?

— Ты?

Она наконец подняла глаза, которые подёрнулись дымкой от непрошеных слёз.

— Да как же это? Почто? — прошептала. — Грех ведь...

— Ништо, — решительно, словно подгоняя сам себя, ответил Ставр. — Ты молода ещё. Тебе жить да радоваться. А про монастырь забудь. Слышишь? Забудь!

Он шагнул к ней, выпуская повод коня и собираясь обнять, но Василиса только вскинула голову, обожгла строгим взглядом — и боярин остановился.

— Не спеши, Ставр Гордятич, словами-то бросаться, — сказала она.

Повернулась и пошла прочь, спокойная и важная Ставр вернулся к коню, вскочил в седло. Наконец-то вспомнилось, что ехал не один, и он быстро обернулся на своих отроков. Жизномирич, державшийся впереди, делал вид, что ничего не заметил.

Летом с Анисимом Лукичом ударили по рукам — сговорили Ульяницу за Ивана. Ездили на смотрины, по обычаю, оставляли молодых наедине. Свадьбу порешили играть на Покров, и в конце лета Ульяница, обливаясь слезами, сидела в своей светёлке и шила приданое. Велга сбивалась с ног. Ей дочери родить не пришлось, и женщина хлопотала за двоих.

Ставр разрывался между княжьей службой и домашними хлопотами. Чуть не каждый день то ездил на Городище, то разбирал судные дела с Мирославом Гюрятиничем. Навещал посадника, будущего свата, бывал у других именитых бояр. Жизнь катилась своим чередом, но с каждым днём, чем ближе была осень, тем тревожнее делалось на сердце.

Василису он почти не видел — раз или два примечал в толпе у церкви да у монастырских врат. Молодая вдова жила затворницей, из ворот выходила редко. При встрече проходила мимо, не поднимая глаз.

Не зря говорят: «Седина в бороду — бес в ребро». Ставр не находил себе места, не узнавал сам себя. Его сдерживало только одно — как-никак он сотский, именитый боярин и отец дочери на выданье. Не то бы вовсе потерял голову.

На Преображение был большой крестный ход от церкви Николы-Угодника до Фёдора Тирона. В прошлые годы Ставр крестные ходы не жаловал — не до того было, но тут потянуло в толпу молящихся. Стоя в соборе на почётном переднем месте, боярин молился о чуде. И не поверил своим глазам, когда на выходе в череде богомолок наткнулся на Василису. Всё это время она, оказывается, стояла почти за его спиной! Стоило обернуться чуть раньше! Увидев устремлённые на неё глаза, женщина смешалась и стала быстро пробираться к выходу.