– Ты сегодня занят? – кокетливо спросила Марина, кладя свою руку на широкое плечо Жака.

Я заметила его взгляд – холодный, равнодушный, отсутствующий. Он медленно повернул голову в сторону Марины и провел глазами по ее выразительному телу.

– Я должен подвезти Софи домой. – Его плечо раздраженно дрогнуло под пальцами модели.

– А после? Мы могли бы сходить куда-то… Как раньше. – Она говорила соблазнительным низким голосом над самым его ухом, однако я все равно слышала каждое слово, так будто Марина сама этого хотела.

– Мне это неинтересно.

– Только не говори, что это все из-за этой девочки.

Она посмотрела на меня и слегка повела бровью, показывая мне все свое презрение и злобу.

– Жак, я могу доехать сама, здесь недалеко метро, все нормально. – Нервно затороторил мой голос.

Мне отчего-то стало так неловко. Все мое нутро дребезжало и тряслось. Я неловко поднялась со стула и развернувшись к собеседникам спиной, начала собирать свою сумку, лежащую рядом. Руки притворно искали что-то в карманах, проводя тыльной стороной ладони по моим влажным щекам… так будто невзначай, будто я и не плачу вовсе.

За весь вечер я так мало думала о Жаке. Я все больше смотрела на аппаратуру или пейзаж, или на других девушек… сердце забывало учащенно биться, или я забывала о сердце в порыве совсем новых для меня ощущений. И вот теперь, когда съемка закончилось, чувства вернулись ко мне с неимоверной силой, напоминая о том, как все непросто и как все негладко.

Неожиданно на мое плечо легла знакомая тяжелая рука.

– Всем спасибо, повторная съемка через пару дней. Женя, фотографии отправь Илье. Аня, увидимся. – Брошенные работникам слова эхом отдались в моих ушах.

Он прижал меня к себе за мое хрупкое плечо и подобрал ту самую сумку, что я так усердно теребила. Не позволяя остальным увидеть мое заплаканное лицо, Жак вывел меня из зала ресторана, освещенного яркими прожекторами и желтоватыми светильниками.

Мы подошли ближе к лифту, я чувствовала стук своего сердца и с ужасом думала о том, чтобы поднять на него свое лицо, по которому размазались остатки туши. «Он, наверняка, зол или раздражен», - думала я. Это был один из лучших вечеров в моей жизни, а я так небрежно позволила испортить его нахлынувшим эмоциям - слабоватая благодарность взрослому человеку, позволившему мне – простому ребенку, посмотреть на его работу изнутри.

Зайдя в лифт, Жак нажал на кнопку парковки, и мы остались одни за крепкими дверями, в маленьком зеркальном пространстве, где было бесполезно прятать друг от друга что-либо.

– Что с тобой? – он развернул меня к себе лицом и слегка наклонился.

– Все нормально, – бубнила я, отводя заплаканные глаза в сторону, подальше от его проницательного острого и безумно красивого взгляда.

Я почему-то думала, что он будет настаивать, выпытывать из меня причину моего расстройства, однако, этого не произошло. Он отошел от меня в другой угол, и равнодушно уставился на дисплей лифта, показывающий на каком мы сейчас этаже.

Я опустошенным взглядом изучала пол. «Как я могла забыть, что он не влюблен в меня? Ему нет причины успокаивать меня… он может вполне подвезти меня домой, а после встретиться с Мариной. У нас никто никому ничего не должен».

Лифт остановился и, стоило его дверям открыться, как Жак тут же вышел и направился в сторону своей машины не оглядываясь, не дожидаясь меня.

Я медленно поплелась за ним, смотря за тем, как он кладет мою сумку на заднее сиденье, после чего и сам садится в машину. Я видела его лицо – уставшее, измученное. Он так и остался сидеть там, даже не заведя свой Мерседес.

Я села на соседнее кресло и молча, смотрела на свои руки, лежащие на коленях. Мы почему-то просто молчали. Он не доставал ключи, я не расстилалась в извинениях. Видимо, это был один из тех случаев, когда недомолвок стало слишком уж много, когда оба человека просто устали скрывать свои чувства. Я знала, что мои вызваны любовью к Жаку, а его могли быть вызваны только моей надоедливостью, как мне казалось.

– Все ведь из-за Марины, хах? – спросил он, отводя лицо в сторону окна.

– Нет, прости, все нормально. Наверное, просто перенервничала, правда. – Я слышала, как мои слова глухо сталкиваются с тишиной, родившейся в холодной машине между двумя такими разными людьми.

– Она – никто. – Тут же ответил он холодным голосом.

– Ты целовал ее.

– Я много кого целую.

Он вновь развернулся ко мне лицом. Я увидела его блестящие глаза и улыбку, что казалось усталой. Он был таким красивым. В машине было светло, и на его черные смольные волосы падало всего лишь несколько желтоватых теней огней парковки.

– Прости… Я такая идиотка. – Мой голос начал тихонько срываться. – Ты так старался, привел меня сюда, был добр, а я просто из-за какой-то глупости…