— А что такое внешность? — Говорил он ей. — Она не является отражением души, и если и отражает ее, то в искаженной форме.

Он все говорил, а она слушала его и что-то внутри говорило ему, что она тоже одинока.

Ночь подходила к концу. В очередной раз перевернув пластинку на другую сторону, он подошел к окну и, к горькому своему сожалению, уже не застал ее. Начинало светать. Не раздеваясь, он лег на старый диван и уснул. Проснулся он уже в сумерках. Выпив чашечку чая, включив свой старый проигрыватель, он подошел к окну. Окна соседнего дома гирляндами осветили его душу. Свет в ее окне так же, как и в прошлую ночь, не горел. Она словно ожидала своего выхода. Он отчетливо видел ее силуэт. Правой рукой она поглаживала свое левое плечо. Между ними завязался диалог. Лунный свет пронизывал отражение плывущих в ее окне ватных облаков. Радость наполняла его душу. В ее окне он видел свое отражение. Ветерок заиграл с деревьями, растущими за окном. Ее силуэт колыхнулся в такт колебаниям дерева, растущего у ее окна. Увиденное взволновало его, повергло в смятение. Он осознал, что все время говорил с отражением дерева. Его дикий смех прокатился по всему кварталу. «Портрет оскорбленного» снят с продажи.

Говинда

Начало пути

Святая инквизиция

Чуть более сотни горожан собралось на площади Канпо деи Фиори, чтобы взглянуть на ту, которая смело заявляла о том, что зачала непорочно. Простолюдины с сочувствием смотрели на привязанную к столбу, измученную страданиями молодую женщину. Ее взгляд был обращен к небу, на устах застыла блаженная улыбка, растрепанные волосы ветром обрамляли бледное лицо. В шагах десяти от нее стояли отцы инквизиторы, возглавляемые отцом Фернандо, чье имя наводило страх на молоденьких девственниц и непослушных детей.

Под ногами у женщины стопами был сложен обильно политый маслом хворост. Отец Фернандо, сурово окинув взглядом толпу, обратился к девушке.

— Бэлла, перед лицом Господа прошу тебя, сознайся в грехе и сохрани себе жизнь. Бэлла, сохраняя спокойствие и не глядя на него, ответила.

— За все сокровища этого мира, я не отдала бы свою любовь никому, кроме Господа моего.

— Ты по-прежнему утверждаешь, что Господь вдохнул в тебя свой дух и ты зачала от него? — Со злой насмешкой произнес отец Фернандо. Из толпы горожан раздался крик «Богохульница!». Бэлла, подняв на отца Фернандо сияющие светом любви глаза, сказала:

— Моя жизнь во власти Господа моего. Подумайте лучше о своей, вы даже ее спасти не в силах.

Отец Фернандо в ярости бросил к ее ногам факел. Бэлла все с тем же спокойствием окунила взглядом толпу горожан и ее внимание остановилось на мальчишке из глаз которого текли слезы. Ее измученное лицо просияло радостью.

— Я люблю тебя, мой мальчик! — крикнула она ему, и языки пламени поглотили ее.

— Почему она не кричит? — недовольно спросил отец Фернандо. Взяв бочонок с маслом, он поднял его над головой, чтобы бросить в огонь. Дно бочонка дало трещину, и масло пролилось на его сутану, обильно смочив ее. Ветерок колыхнул в его сторону язычок пламени — отец Фернандо вспыхнул словно фитиль свечи. Издавая вопли, зовя на помощь он бросился в толпу и, сделав восемь шагов упал, дергаясь в судорогах.

Огонь вокруг столба погас. Ко всеобщему изумлению останков Бэллы не было. Один из отцов инквизиторов подошел к дымящемуся телу своего собрата и во всеуслышание заявил.

— Умирая, она своими чарами забрала душу нашего брата. Помолимся за него, — а затем шепотом приказал своему помощнику: — Поймайте какую-нибудь молодую ведьму. Мне нужен обгорелый труп женщины, чтобы я мог показать его кардиналу.

Говинда

Начало пути

Юность сына Бэллы

После занятий хоровым пением в соборе святого Петра, Франческо и его товарищ Петр бежали к своему излюбленному месту на площади Санта Мария Маджори, где шла реставрация самой высокой колокольни в городе. С ее высоты мальчишки любовались видом на архитектурный ансамбль, раскинувшийся на холме Монте Ватикано.

Однажды, когда мальчишки как обычно карабкались по строительным лесам, которыми была обнесена часовня, Петр сорвался и ударился о бревно, выступавшее из основания лесов. Франческо быстро спустился и подошел к нему.

— Я не могу пошевелить ногами, — проговорил Петр. Кровь тонкой струйкой бежала по его щеке. Когда Франческо взял его за руку, мальчик заплакал. — Я не чувствую рук! Я умираю?

— Да, — с болью произнес Франческо.

— Я не хочу умирать! — сквозь рыдания выговорил Петр.

Франческо сжал руку друга.

— Закрой глаза.

— Я боюсь!

— Закрой глаза, — настойчиво повторил Франческо. — Дыши глубже.

Петр послушно закрыл глаза и принялся глубоко дышать. Франческо положил ладонь на лоб умирающего друга.

— Видишь свет внутри себя? Устремись к нему. Дыши им. Пусть он наполнит твое тело.

Петр с трудом пытался выровнять дыхание. Несмотря на то, что все его тело будто онемело, каждую клеточку его существа пронизывала нестерпимая боль. Он застонал и, к своему удивлению, открыл глаза. Облако света, сквозь которое он видел улыбку своего товарища, начало рассеиваться, его руки и ноги стали послушными. Он поднялся и с изумлением посмотрел на Франческо.

— Ты что колдун?

Франческо испугано оглянулся по сторонам и, глядя на своего друга, поднес указательный палец к его устам.

— Я просто сделал то, что ты хотел.

— Но как?!

— Ты умирал только потому, что знал, что это возможно. Я силой мысли убедил тебя в обратном. Ну а все остальное ты сделал сам. Так что ты, как и я, немного колдун.

— А что еще ты умеешь делать? — с интересом спросил Петр.

— Все, что захочу!

— Да? А захоти чего-нибудь вкусненького!