Излюбленным местом Умара была тихая заводь, разлив священной реки, где Иоанн впервые встретил Иисуса. К этому месту раз в год Умар, сопровождаемый своими учениками, совершал паломничество. Во время одного из своих походов он встретил молодого пилигрима. Кротость нрава, почтение к мудрости со стороны пилигрима покорили Умара. Без сомнения, он раскрыл ему знания, которые поколениями передавались в его семье. Это был год скорби и радости для Умара, похоронившего своего отца и обретшего новорожденного сына, которого он назвал в честь своего благородного родителя.

Рассказы о доблестном рыцаре, прибывшем на чужую землю за останками своего благородного предка, Хасан, сын Умара, слушал как сказку. Будучи на редкость одаренным ребенком, он в двенадцать лет мог пересказать наизусть самую длинную суру священного Корана. В свои пятнадцать Хасан с глубоким сочувствием читал работы ученых богословов, получив для этого необходимые знания от своего отца. В каждом доме Дамаска можно было услышать о светлом сыне Умара, дом которого нередко посещали почтенные суфии с целью послушать молодого ученого.

Хасану исполнилось семнадцать лет, когда его пригласили прочесть проповедь в самой крупной мечети Дамаска, мечети Омейядов. После проповеди Хасан был приглашен на обед местными вельможами, где в споре смог ответить на вопросы лучших математиков своего времени. Постоянно обмениваясь знаниями с учеными, он зрел в своей мудрости. Испытывая потребность в общении со светилами наук, он принял решение остаться в Дамаске. Умар знал непреодолимое рвение своего сына к знаниям и с радостью благословил его.

Живя в Дамаске, Хасан продолжал проповедовать. Средств, которые отправлял ему отец, едва хватало на самое необходимое. Неутомимая жажда юноши к знаниям требовала пищи, которую он мог черпать из книг, но и для этого ему нужны были деньги. В тайне от отца Хасан нанялся на работу в качестве подмастерья к известному оружейнику. Хасан безупречно знал физику и химию, поэтому оружейник без колебаний взял его к себе в услужение. Первое время Хасан только прибирался в кузне, подавал мастеру заготовки и наблюдал за тем, как тот готовит клинки. Хасан легко справлялся со всеми поручениями, и однажды мастер решил преподать ему первый урок. Рабочий день подходил к концу.

— Завтра ты под моим присмотром сам начнешь работу, — словно желая подбодрить уставшего ученика, сказал мастер, выходя из кузни. Попрощавшись с Хасаном, оружейник дал ему задание сделать заготовку под меч. После ухода учителя Хасан тут же принялся рассуждать о своем.

— Пророк открыл нам светлейшую из истин, — говорил он себе. — Поведав о том,что когда человек находится еще в утробе матери, Господь посылает двух ангелов к нему. Один из этих ангелов пишет судьбу человека, второй заботится о его довольствии на жизненном пути. Далее правоверный читает первую суру священного Корана и обращается к Господу: «Веди нас по дороге прямой, той, которую Ты облагодетельствовал. В чем же скрыто таинство превратностей судьбы? Какой смысл Он вложил в таинство рождения моего? Обладая знаниями, я непременно должен сделать в этой жизни что-то, что отложится в копилку Мудрейшего, — рассуждая Хасан, работал над заготовкой. Внезапно он почувствовал на себе чей-то взгляд. Закончив работу, он присел и оглянулся по сторонам. Ощущение того, что за ним кто-то следит, не покидало его с тех самых пор, как он покинул отцовский дом и прибыл в Дамаск. Сначала он решил, что все дело в привычке, обретенной за время жизни в родительском доме, где он всегда находился под пристальным вниманием своего отца. Сравнив то ощущение с нынешним, Хасан осознал, что сейчас внимание было иным — живым и сопровождающим буквально каждый его шагом. Особенно это чувство обострялось, когда он оставался один. Сидя на лежаке, Хасан смотрел на заготовку, лежащую на наковальне. Неожиданно заготовка поднялась и со звоном упала к его ногам. Холод пробежал по его спине.

— Кто здесь? — испуганно крикнул он.

— Я тот, кто по предопределению Господа нашего ведет тебя к знаниям, — раздался голос из пустоты. Перед Хасаном проявился огненный юноша.

— Джинн! — воскликнул Хасан. — Во имя Милостивого и Милосердного оставь меня! Я — божий! Ты не властен надо мной!

— И я божий, — спокойно ответил Джин и продолжил: — По предопределению Божьему мы неразлучны до тех пор, пока ты не покинешь этот мир. Нас ждет много дел, которые Господь из милости своей доверил тебе, и я укажу тебе на них.

«Я знал, знал, что у меня есть предназначение свыше!» — с радостью подумал Хасан.

— А-а-а, — протянул Джинн. — Ты о вопросах, которые задавал сам себе? Это я, приникнув в твое сознание, задавал тебе их. Но только ради благородной цели.

— Ты проникаешь в мое сознание? Ты знаешь сокровенное в моем сердце? — Возмутился Хасан и тут же покраснел.

Джин улыбнулся и продолжил.

— Я открою тебе твое предназначение и помогу его реализовать, как когда-то помог Соломону.

— Ты был на службе у Сулеймана? — удивленно спросил Хасан. – Может быть, трон царицы Савской тоже твоих рук дело?

— Я сделал это, для того чтобы замысел Божий свершился, — спокойно ответил Джин и, не дожидаясь, когда Хасан прекратит смеяться, продолжил: — Меч, который ты начал делать, предназначен отважному воину мамлюку, имя которого Заид. Своей мощью он превзойдет меч Кира. Легкостью своей он будет подобен перу. Всеми своими достоинствами он превзойдет меч врученный Ормуздом Раме.