«Свет блистания твоего во свете языков изойдет…», «Процвела пустыня языческая, как крын (лилия)».

Афанасий. Чудным словом п дпвным словом сотворена Библия.

Яков. Один святой; для единого один сей стиль.

Афанасий. А на что похож слог библейный? Скажи мне, не гневайся, что она мне показывается басней, к тому ж п нехитрою.

Яков. Я уже тебе сказал, что она похожа на великолепный господский дом, под видом гостиного дома утаенный.

Афанасий. А кроме сего на что похожа?

Яков. Похожа на нехптрый домик, оставленный богатым отцом, один только в наследие сыну; но сын со временем догадался, что сей домпк есть громада бесценного сокровпща. Стены его, неискусно обмазанные, состояли пз неочищенных рудокопных, золотых и серебряных кии; над входом пз неограеенных алмазов варварская мозаическая надпись была спя: «Сколь красны дома твой, Иаков…», «Их водрузил господь, а не человек…»

Афанасий. Скажи, еще иа что схожа?

Яков. Схожа иа грубую, суеверную и древнюю варварскую статую, представляющую умершего за истину друга, но внутри преисполненную высокого рода марга- ритом. Подпись такая: «Сила в немощи, цена в нищете, в буйстве премудрость».

Афанасий. Для меня такая древность приятна. А еще иа что схожа?

Яков. На рыбацкую сеть, множеством бесчисленных шариков из дражайших камней осажденную, цену свою утаивающих. Они по виду есть пустой водный сосуд, но по силе своей — цепь красот и сокровищ. Похожа иа зо- лотородной горы каменную (пещеру), ужасом дышащую пещеру, пресветлые горницы внутри себя скрывающую с надписями: «Гроб жизни», «Источник света», «Гора вышнего».

Похожа на алтарь, посвященный сущему, окруженный вокруг плетнем, который сплетают непроходимые чащи густо насажденных древес, сладчайшие плоды во время свое приносящих. Над заключенными дверями написано: «Не есть сие, но дом божий».

Афанасий. Рыбацкая сеть, божественная фигура, богословская сплетня, я думаю, одно и то же. Так ли?

Яков. Не знаю, знаю только, что богословская сень пе пустая есть, если несет за собою шарпк, величиною хоть как зерно горчичное.

Афанасий. Что ж, разве оное великое?

Яков. Оно собою ничто, но внутри великое утаивается. Присмотрися на смоквенное зернышко, есть лп крошечнее его? Подними ж очи п взгляни на силу его умным оком, и увидишь и уверишься, что в нем целое дерево с плодами и листом закрылося, но и бесчисленные миллионы смоковных садов тут же утаилпся. Для того хорошенько разжуй, если где в Библии начитаешь: зерно, семена, колос, хлеба, яблоки, смоквы, виноград, плоды, чернуха, тмин, просо и прочее. II не напрасно уподоблено: семя есть слово божие.

Афанасий. Скажи мне, можно ли бпблейным стилем писать прочие книги? Мне кажется, можно фигурами небесных кругов и земных шаров изобразить, ^например, астрономию, дабы она на сих знаменитых знаках изволила ездить, будто на колеснице.

Яков. Для чего ж нельзя? Будто не одевают в высокородное штатье обезьян? И будто не восседают рабы в господских каретах? Что до моего мнения надлежит, можно сесть сатане на престол вышнего.

Афанасий. Ты шутишь, разве астрономия не вечна?

Яков. Если астрономия вечна, тогда где будет сапожное ремесло? Вечным быть — значит все места занять. Разве думаешь, что и в сапожном деле астрономия место имеет? Полно врать, пора кушать, по пословице.

Афанасий. Ведь астрономия есть дух.

Яков. И обоняние есть дух, еслп понюхать навозную кучу.

А ф а н а с п й. Она не около куч упражняется.

Яков. Планета п куча одно и то ж; а твой нос видно, что не чувствует духа сих слов: «В тот день оскудеют девы добрые» (Амос, гл. 8).

Афанаспй. Я сих твоих дев не знаю.

Яков. Онп не нюхают грязные кучи, но очищенным обонянием чувствуют пречистый дух, плененные пм однпм. «В благовоние мира твоего течем…» (Песнь песней).

Афанаспй. А разве Исаак сына своего не обоняет? «Се благовоние сына моего, как благовония нивы ис- полненны». Человек не много разнится от грязной кучи.

Яков. Куда ты очень памятлив и проворен в том, что одобряют вракп твои! А в том, что может тебе очки (по пословице) вставить, ты туп. Для чего ты в сих словах: «Благовония нивы исполненпы» — уронил остаток: «которые благословил господь»? Веришь ли, какой дух обоняет Исаак из священной нпвы? «Послал бог дух сына своего в сердца ваши, в тление — нетление, во плоти дух божий чувствует».

«Голос также — голос Иакова, рукп же — руки Исава».

Сей-то дух божий есть благовонный мир, текущий вслед его девам. А сие значит родное идолопочтение, если отнять от целомудренных жен и дочерей израильских золотые серьги и кольца, а переделать оные на тельца литого. Всякая стихия со всем своих мыслей потрохом есть раб, скот и кумир. «И сказали спе боги твои Израиль» (Исход, гл. 32).

Доброзрачные жены сип и чистые дочери суть: мать Исаакова Ревекка, Рахиль, Асхань, дочь Халева, дочь Иеффая Галаадского, не познавшая мужа, вознесенная во всесожжение господу; жена, сокрушившая жерновным уломком из израильской башни темя Авимелеху, врагу сынов Гедеоновых; благословенная в женах Иопль — супруга Ховерова, разбившая колом голову Спсаре и пронзившая живот его. Анна, мать Самуплова, внешним движением уст своих на пьяную похожая, но изливающая перед господом душу свою. Авигея, супруга невкусного и гордого Навала, почтившая Давида хлебом, вином, овощами, чистою мукою, корзиною гроздей п двумястами смоковных связок. Руфь, Эсфирь, Сусанна, Иудпфь — все сии жены и девы с матерью царевою, мпнув подлые стихийные кучи, пдут в горпее со тщанпем. «Благословенна ты в женах…»