Примечание к части [46] Герой романа Брэма Стокера «Дракула».

[47] Джеймс Лонгстрит – генерал армии Конфедерации времён Гражданской войны в Америке.

[48] Британский режиссёр.

[49] Известный Бродвейский мюзикл.

[50] О жизни и карьере Филиппа О’Коннора подробнее читайте в романе «История Ангела».

[51] Специалист, изучающий льды.

[52] Харальд I Прекрасноволосый (Харальд Хорфагер) – первый король Норвегии.

[53] Голливудская романтическая комедия.

[54] Британский актёр и режиссёр.

[55] Одна из жён короля Харальда.

Глава 11. Театралы

Первая читка состоялась почти месяц спустя – волнительная, долгожданная, наполненная вдохновением. Не такая, как представлялось вначале, нет. Более волшебная. Эрика чувствовала себя Алисой, попавшей в Зазеркалье, где самые невозможные герои встречаются на пути, а самые невероятные события реальны. В каком-то смысле это было правдой.

Впрочем, ещё до читки тоже случилось несколько событий – как приятных, так и не очень…

…Разговор с матерью сопровождался рядом неловких пауз и шумов в телефоне – подумав недолго, девушка предпочла из двух зол меньшее. В данном случае меньшим являлся звонок, а не сообщение или бесчувственно электронное письмо. Чёрт возьми, ведь прекрасно понятно, кем Джимми и Луиза были друг другу, понятно, сколько лет их истории и сколько изначально имелось шансов найти человека в огромном городе… Человека с неизмеримым значением для двоих. Отгоняя подальше эти мысли, Эрика держала возле уха нагревшийся телефон и считала секунды пауз.

– Верхнее кладбище, где-то в северной части города, ближе к горам.

Пауза.

– Уже была?

– Побываю… на днях. Сама-то сможешь прилететь?

Пауза. Телефон трещал, дыхание нагревало его. На кратчайший миг стало стыдно за желание вмешаться в семейное прошлое и вообще хоть что-то знать.

– Да, - голос Луизы по ту сторону был уверен – невидимая мембрана лопнула, - я прилечу. На день, скорее всего, дольше не получится.

Младшая Рубинштейн перевела дух.

– Спасибо, ма. И знаешь…

– Эрика, не надо, - Луиза остановила дочь и вертевшиеся у той на языке извинения, - не стоит, правда. Для нас обеих он много значил – к сожалению, я поняла это поздно. И я, а не ты должна извиняться.

– Мам, тогда уж обеим и не надо, - вмешалась девушка, - потому что я вроде как отняла у тебя надежду… на когда-нибудь. И я не знаю, что теперь сказать…

К вине тут же примешалась глупость – годы-то прошли, что подразумевалось под «когда-нибудь»? Была бы встреча радостной двадцать пять лет спустя?

– Давай лучше поговорим о твоей пьесе? – переходя от плохой новости к хорошей, предложила Луиза.
– Что за постановка? Где? Можно поздравить с успехом повторно?

– Поздравить? – Эрика накрутила прядь волос на палец.
– Тебе всегда можно, не сомневайся, но вот о постановке я, наверное, пока не буду распространяться.

– Почему? Театральные суеверия?

– Что-то в этом роде, - припоминая листы-самолётики и ответы-отказы в электронном ящике, девушка взяла телефон в другую руку, - обещаю, тебе понравится в итоге – считай это маленьким спойлером. И кто, и где. И как. А об остальном скажу только, что всё висело на волоске, но вышло неожиданно и забавно. И нет, Ньюман пока не в курсе, можешь не обвинять меня в пристрастности.

За самолётиками добавились мысли о нервных клетках, убитых в работе над пьесой и пересылке её всяким незаинтересованным лицам… Луиза где-то на другом конце провода тихо рассмеялась – конечно, ей хотелось услышать больше, но и сказанное было уже грандиозным.

– Ладно, я не настаиваю. Твоё право.

– Спасибо.

– Ответь, по крайней мере, там всё серьёзно и без обмана?

В голосе женщины дрогнула нотка законного беспокойства. Странный разговор выходил – горько-сладкий и непривычный для матери с дочерью. Нелёгкий. Эрика хотела бы рассказать и объяснить в деталях, но хрупкость того самого мифического волоска не позволяла. Девушка в этот момент как никогда была рада, что находится далеко от Нью-Йорка: им обеим лучше справиться с новостями в одиночку – и с плохими, и с хорошими.