— А теперь слушайте меня внимательно! — вдруг ожесточённо сказал Стивен и в его руках громко щёлкнул затвор. — Это уже второй из наших товарищей. Первый погиб потому, что был трусом, а второй — из-за собственной неосторожности. Мы все прекрасно понимаем, что дороги назад нет. С этой минуты глаз друг с друга не спускать! Без предупреждения, одному, никуда не отлучаться — ни на секунду, ни на шаг. Это джунгли, а не бар! И особенно это касается заложников. Мы все отвечаем за их жизни. Меня все поняли?!

Стефани пожалела о недавней стычке. Как бы она ни относилась к нему, всё же нельзя было отрицать, что этот человек способен на переживания. Ведь он потерял второго товарищи — за сутки!

— А Вы, — он холодно и жёстко посмотрел на неё, — вы, наверное, испытываете облегчение — ведь Герберт пытался изнасиловать Вас! — последние слова он произнёс громко, отрубая каждую букву.

Пилоты в немом изумлении уставились на Стефани. Только что услышанное шокировало их не меньше, чем известие о смерти Герберта. Идрис сжал кулаки и отвернулся. Стало быть, Герберт заслужил эту смерть. Гореть ему в аду!

Стефани дотронулась до Стивена.

— Не думайте обо мне так жестоко, — взгляд её лучистых глаз выражал и раскаяние и сожаление, — я потрясена не меньше Вас. Никто не заслуживает такой смерти.

— Ты слишком добра, Стефани, — сказал Тауфик, — Бог наказал его!

— Мы все здесь наказаны, — устало усмехнулся Арнольд, — не думай, приятель, что тебе уготована другая судьба! — он вскинул ружьё и прицелился.

— Стивен, сделай что-нибудь! — пронзительно закричала Стефани.
– Он же убьёт его!

— Дура! — сплюнул Арнольд и опустил ружьё.— Кому нужна его жизнь? Я хотел, чтобы он хоть на несколько секунд испытал то, что пришлось пережить нашему товарищу! В отличие от крокодила, я дарую ему жизнь!

— Арни, — сурово посмотрел на него Стивен, — ты становишься похож на нашу заложницу — к чему эти театральные сцены? Здесь нет трусов и подлецов, здесь лишь проявляются человеческие инстинкты. Возможно, то, что я скажу вам сейчас, прозвучит грубо, но оно будет правдой — нам следует поесть и обязательно выкупаться. Как мы забыли Мартина, так должны забыть и Герберта. Это событие не испортит нашего аппетита; нам нужно выжить и мы выживем, если не будем предаваться трагедии.

— Мартин оказался предателем, — сквозь зубы произнёс Арнольд, — их не сравнить. Герберт был одним из моих лучших друзей. Ты не знаешь, Стивен, что нам пришлось пережить вместе...

— Мои приказы не обсуждаются! — резко оборвал его Стивен и обвёл товарищей долгим взглядом. — Наше предприятие удастся только благодаря нашей сплочённости, нашему умению подчинять себя друг другу и контролировать свои эмоции и желания. Я просто не понимаю вас — я пришёл к вам из другого мира, изнеженный, избалованный, а вы, всю жизнь прожившие на городской свалке, ноете, как последние аристократы! — в Стивене начинала просыпаться ярость, он вовремя осознал это и взял себя в руки. Он должен служить им примером и не выходить из себя, призывая их контролировать свои эмоции. — Вода освежит наши тела, после этих отвратительных насекомых и пиявок мы превратились в чучела с искромсанной кожей. Но сначала приступим к завтраку, друзья, — он сделал широкий пригласительный жест, — запах довольно многообещающий! — он тут же отогнал от себя воспоминания о болотной вони и принялся с энергией за поджаренного фазана.

"Смерть Герберта тронула его душу, — наблюдая за ним, думала Стефани, — конечно, завтра он станет таким же жестоким и непробиваемым, каким был всегда, но сегодня в нём проснулось что-то человеческое, зачатки сострадания и жалости. Если он избежит электрического стула, я буду даже рада — из него ещё может получиться Человек!"

Если бы Стивен обладал возможностью читать мысли, он бы расхохотался этой её наивности. Несмотря на тяжкое преступление, совершённое им, он отнюдь не считал себя подлецом и негодяем, наоборот — Стив Дани являл собой образец порядочности и чести. Сколько он сделал для страны, а что дала она взамен?! «Афишы» по всей Европе и Америке!

Закончив завтрак, Стивен вытащил складной нож и с яростью принялся сбривать двухдневную щетину.

— Стив, похоже, никак не избавится от барских привычек, — услышала Стефани краем уха разговор мужчин.

Да, то, что Стивен когда-то принадлежал к высшему обществу, не оставляло сомнений. Движения его были резки, походка тяжёлой, а голос грубым, но манера выражаться и держать себя с людьми выдавали в нём голубую кровь. Не вмешайся в его судьбу злой рок, они, вполне вероятно, могли бы встретиться на какой-нибудь светской вечеринке в Лос-Анжелесе. Может быть, тот Стивен сумел бы очаровать её и между ними имел бы шанс завязаться любовный роман. Интересно, каким он был во фраке и начищенных до блеска ботинках? Стефани вздохнула и вернулась в джунгли. Время не повернёшь вспять. Приходилось считаться с этим Стивеном, если ей была дорога её жизнь. В подобных условиях трудно было помнить о том, что где-то за границей страха существует другая жизнь: рождаются и умирают люди, выходят газеты и открываются супермаркеты, а здесь, в затерянном мире Конан Дойля, застряла кучка людей, забывшая, что такое цивилизация.

Тем временем газеты всего мира сообщали об ужасной смерти террористов и заложников, первые полосы пестрели кричащими заголовками: "Интерпол и ФБР сложили оружие", «Смерть французской актрисы", "Пол Мартэн организует экспедицию — принесёт ли она плоды?", и сотни подобных статеек. Специалисты, прибывшие к вечеру следующего дня на место катастрофы, сошлись во мнении, что посадить самолёт в таких условиях практически невозможно, смерть в этом случае неминуема: все до одного были уверены, что люди, находившиеся на борту "Боинга", погибли ещё задолго до взрыва. Искать тела или то, что от них осталось, в условиях непролазных джунглей посчитали лишним.