Стивен не ответил. Да, он обладал каменным сердцем, железным характером и стальной выдержкой, но время от времени эта женщина каким-то непостижимым образом проникала в закрытые для всех тайники его души и бродила в самых опасных, самых тщательно охраняемых закоулках. Иногда от этого становилось больно, но пока ещё Стивен умел подавлять в себе чувства, рождённые вибрацией тех осторожных шагов. И как бы ни было горько признаваться в этом, но дешёвая французская актриса права — незачем ему копаться в чужих трагедиях, да ещё проявлять сочувствие: разве кто-нибудь протянул ему руку помощи, когда все отвернулись от него, когда судьба выкинула его на свои самые грязные задворки? Он сам выкарабкался из этой ямы, пусть даже ценой жизни мачехи и товарища, и никогда, ни в чём не обвинял людей, оставшихся равнодушными и безучастными к его судьбе. Да разве имеет всё это сейчас значение? В конце концов, он почти у цели и никакая французская актриса не испортит его триумфального настроения.

Стефани расценила его молчание по-своему. Она привыкла к тому, что все мужчины восхищались ею и всем, что она делала. Никто ещё не смел критиковать то, в чём она видела смысл своей жизни — её кино. Стивен же позволял себе делать это, не скрывая презрения в глазах и насмешки в голосе. Лишь потому, что в эти часы держит её жизнь в своей власти! Хотелось бы ей взглянуть на него на какой-нибудь презентации её нового фильма! Он бы также лебезил и заискивал, испытывая счастье от того, что она улыбнулась ему или подала руку. Мужчины, по большому счёту, примитивны и глупы. Конечно, Пол был исключением, но то воспитание и внутренняя наполненность!

Стефании отрицала подсознательно, что Стивен мог иметь свой внутренний мир - всеми его действиями руководили корысть и зависть, ненависть и тщеславие. Единственное, чего она пугалась, так это неведомой, неподвластной ей тяги к этому мужчине. Она находила его привлекательным именно в этой своей грубой неотёсанности, но сама её природа не терпела столь откровенного противоречия и неестественности, рождая в душе Стефани разлады, расшатывая её моральный стержень, так тщательно возделанный культурными традициями цивилизованного мира.

Между стволов тропических деревьев мелькнула пёстрая куртка Микаэля.

— Стив! Герберт ушёл и не вернулся! Мы обыскались его!

В лагере царил переполох. Было ясно, что с Гербертом случилась беда. Или он заблудился, или... Стивену не хватало времени, чтобы поразмыслить над последствиями такой прогулки, он перезарядил пистолет и повернулся к товарищам:

— Патрик и Арнольд, вы идёте со мной!

Следы, чётко отпечатавшиеся на влажной земле, показывали каждый шаг Герберта. Куда он подевался, этот глупец?! Они обшарили все заросли, но безрезультатно. Путь, по которому они шли, лежал в противоположной стороне от намеченной Стивом тропы. Лес становился гуще, производя мрачное впечатление: всё чаще попадались гниющие стволы сломанных деревьев, неприятно шуршал под ногами разлагающийся слой опавшей листвы, а вскоре зачавкала почва. Дикая тропа неожиданно закончилась обрывом.

— Стив, там крокодилы! — предупреждающе воскликнул Патрик. — Мы не рискнули сунуться туда!

— Следуйте за мной! — приказал Стивен. Обдирая одежду и кожу об острые шипы тропических растений, он стал осторожно спускаться по скользкому склону обрыва.

Неприглядная местность открылась им. Обширное, сплошь покрытое ряской и чёрным слоем торфа болото с хилыми деревцами, на которых, распластавшись, дремали мелкие змейки и пара крупных удавов. Над всем этим стоял зловонный запах гниющих отходов тропиков.

Не менее мрачного вида берег был усыпан скорлупками крокодильих яиц, глазки новорождённых крокодильчиков хищно поблёскивали в воде. Один малыш смело приблизился к Арнольду и вцепился в его сапог. Мужчина равнодушно отшвырнул его.

— Мерзкие твари!

Стив медленно шёл вдоль берега, следуя за тоненькой струйкой крови, тянувшейся из воды и исчезающей в кустах. То, что он увидел, заставило его вздрогнуть.

Прямо на него смотрели выпученные глаза Герберта. От него осталась только голова, заляпанная кровью, с лицом, искажённым жуткой улыбкой сметри, и порванная шея с вывалившимися артериями.

— О, чёрт! — пробормотал Патрик и его тут же стошнило. Стивен и Арнольд стояли рядом, не в силах оторвать взгляда от магической маски смерти. Стив первым пришёл в себя.

—Уходим отсюда, — хрипло сказал он, — Герберту уже не помочь.

Всю дорогу назад они молчали. Патрика вырвало ещё дважды, и Стивен с Арнольдом каждый раз отворачивались, испытывая отвращение при виде вонючей жидкости, льющейся из его желудка. Может быть, и им стало бы легче, отреагируй их организмы подобным образом, но комок горечи застрял где-то между желудком и горлом, не давая возможности даже выговорить свои эмоции.

Микаэль, Стефани и пилоты встретили их тревожным молчанием. Уже по лицам мужчин стало ясно, что случилось самое худшее, но никто из присутствующих не решился задать вопроса.

— Он погиб, — спокойно сказал Стивен, — не знаю, зачем он сунулся в болото, кишащее змеями и крокодилами, но в любом случае он поступил неумно. Мы нашли его голову на берегу. Крокодилы сожрали его.

Все подавленно молчали. Стефани пошатнулась и схватилась за плечо Идриса. Её чувствительное воображение ярко, со всей изощрённостью, нарисовало минуты схватки человека и исполинской рептилии.