Там города, где раньше черный лес,

Но неизменен пульс литературы,

Но лес в умах не срублен, а исчез.

В победный век великих откровений Стал слишком стар былых творений план,

И мы желаем лучших совершений Затем, что есть теперь аэроплан.

Последняя строка почти повторяет заявление Игоря Северянина: «Теперь повсюду

дирижабли летят, пропеллером ворча».

Эгофутуристы пообещали изменить пульс литературы и начать новую эру.

Московские эгофутуристы в своих бесчисленных манифестах постоянно

приглашают «сбросить Пушкина, Достоевского, Толстого и пр. и пр. с парохода

современности», постоянно доказывают, что для них «прошлое тесно. Академизм

Пушкина непонятнее гиероглифов», постоянно повторяют на разные лады:

Только мы - лицо нашего времени...

Мы новые люди новой жизни.

«Мы объявляем борьбу всем, опирающимся на выгодное слово “устои”, ибо это

почетное слово хорошо звучит лишь в устах тех людей, которые обречены не поспевать

за стремительным бегом времени».

Все это звучит гордо, и все это сводится к нулю, когда многочисленные футуристы-

новаторы переходят от манифестов к произведениям.

Если вы отвлечетесь от их крикливых фраз — «Пощечина общественному вкусу!»,

«Смерть искусству!»... — и приглядитесь более внимательно к их бумажной

революции, вас поразит нищета их творчества. От новизны так и разит стариной.

«Дома новы, но предрассудки стары!»

Не стоило сокрушать «пресловутую» статую самофракийской победы и объявлять

войну «гиероглифам» Пушкина, не стоило заноситься за облаками на дирижабле для

того, чтобы довести до абсурда эксцессы раннего декадентства, чтобы опуститься в

пустыню безыдейности.

Русские эгофутуристы пришли на готовое, они подобрали то, что было давно

отброшено первыми русскими декадентами.

Если вам угодно — первыми футуристами были Бальмонт с его «се- бялюбьем без

280

зазренья», с его стремленьем перешагнуть дерзновенно «все преграды», и Валерий

Брюсов с его заветами «Юному поэту». Эти заветы, провозглашенные в 1906 году,

целиком вошли в самые последние манифесты эгофутуристов.

Юноша бледный со взором горящим,

Ныне даю я тебе три завета:

Первый прими: не живи настоящим,

Только грядущее — область поэта.

Помни второй: никому не сочувствуй,

Сам же себя полюби беспредельно.

Третий храни: поклоняйся искусству.

Только ему, безраздумно, бесцельно.

Крайний индивидуализм, беспредельная любовь к себе, себялюбье без зазренья —

вот основные ноты «Эгопоэзии», поскольку ее можно

различить за криком и шумом, за выкрутасами и вывертами Василисков Гнедовых,

Викторов Хлебниковых, Маяковских и всевозможных крученых панычей.

«Цель эгопоэзии — восславление эгоизма как единственно правдивой и жизненной

интуиции», — пишет господин Г. А. в альманахе футуристов «Оранжевая урна».

Там недаром на первом месте напечатаны стихи Валерия Брюсова, неустанно, вот

уже четверть века восславляющего эгоизм.

В другом альманахе «Стеклянные цепи» (как всегда в несколько страничек)

эгофутурист Дмитрий Крючков пишет восторженную статью о «Зеркале теней»

Валерия Брюсова и называет поэта «исхищрен- ным мастером», «умудренным

учителем и буйным юношей, жрецом- магом и страстным любовником». Это уже

совсем похоже на преклонение перед авторитетом.

Игорь Северянин в своих «изысках» находится под большим влиянием

«исхищренного мастера», который раньше других пишет: «Фар- ман иль Райт, иль кто б

ты ни был! Спеши! Настал последний час!.. Просторы неба манят нас».

Игорь Северянин выделяет этого трудолюбивого литератора, в поте лица

добывающего стих свой. В ответ на посланье Виктора Хлебникова, который «шаманит»

в поэзии:

Только Вы, Валерий Брюсов,

Как некий равный государь.

Стоило ли сбрасывать Пушкина с парохода современности, Пушкина-Державина,

чтобы преклониться перед Брюсовым, тем Брюсовым, который давно уже стал

пушкинианцем?