жизнь идет вперед, и уже у нас в Тойле накопилось около 100 крон долга. Все это

удручает. Понравился ли Вам роман? У нас почти весна. И уже дней десять. Снега мало

осталось. Не сегодня-завтра тронется лед в речке. А море совсем в эту зиму не

замерзало. Был ли у Вас мой друг - отец Сергий Положенский? Он хотел

засвидетельствовать Вам свое уважение. Он лет 17 знаком со мной, долго жил в Тойле

и Ревеле. Теперь благодаря своей энергии окончил Богосл<овский> инст<итут> в

Париже и состоит помощн<иком> Иоанна (кн. Шаховского). Пишет стихи. Много

расскажет Вам о нас и о нашей жизни. Человек он редкостной порядочности и

доброты. Совсем молодой. Целую Ваши ручки. Фел<исса> Ми- х<айловна> Вас и

Фед<ора> Фед<оровича>, как и я, приветствует.

Неизменно Ваш

Игорь

<ПРИПИСКА НА ПОЛЕ:>

Если посчастливилось продать книги, не откажите в любезности выслать

почтовыми купонами.

93

17

июня 1935 г.

Дорогая Августа Дмитриевна, спешу черкнуть Вам несколько хотя бы слов. Не

осуждайте за молчание. Я жив и здоров, не писал Вам оттого, что в жизни моей

происходят некие события. С 7.Ш переехал от Ф<е- лиссы> М<ихайловны> из Тойлы в

Пюхаеги (в 3 килом<етрах> от Тойлы). Нанял домик над рекой. Почти все время жил в

Ревеле, иногда наезжая в природу. С 25 мая живу здесь постоянно. А Ф<елисса> М<и-

хайловна> с ЗЛУ переехала в Ревель и домой, в Тойлу, не собирается. Живет у

знакомых. Я забросил совсем всю переписку и ничего не тво- Рю: нет подходящего

настроения. Ловлю рыбу, конечно, с упоеньем. Целую Ваши ручки, приветствую

Фед<ора> Фед<оровича> и Асю. Напишите о себе.

Ваш Игорь

118

риЬа)б^, 17.VI.1935 г.

Адрес прежний.

Toila, 30.IV.1937 г.

Дорогая Августа Дмитриевна,

не осуждайте меня, пожалуйста, за мое столь длительное молчание: за эти годы я

вообще никому не писал, и да послужит это обстоятельство мне в оправдание.

Нечеловеческих, воистину титанических усилий стоит существовать, т. е. получать

хлеб и одежду, за последнее время зарубежному поэту. Ни о каких заграничных

поездках не может быть и речи: при громадных затратах денег, нервов и энергии они

вовсе не оправдываются. Не может быть и речи и о творчестве: больше года ничего не

создал: не для кого, это во-первых, а во- вторых - душа петь перестала, вконец

умученная заботами и дрязгами дня. Живу случайными дарами добрых знакомых

Белграда и Бухареста. Конечно, все это капля в море, но без этой «капли» и жить нельзя

было бы. И всегда хронически ежемесячно не хватает, т. к. самая убогая даже жизнь все

же стоит денег, и их, увы, очень немного присылают. Фелисса Михайл<овна>

получила, год проработавши на заводе, злокачественное воспаление почек, и вот уже

больше года нигде не работает, предоставленная целиком, - можете себе представить

это?! —моим беспомощным о ней заботам. А откуда же мне-то взять и на ее прожитие,

и на образование Вакха, и на собственную жизнь?! Вакх учится в Ревеле в ремесленной

школе, и только чудом Господним можно объяснить, что откуда-то достаются гроши на

все это. Но как все это трудно и тяжко! Через 4 года, если я сумею продержаться, он

окончит училище с дипломом заводского мастера и сразу же встанет на ноги:

50долл<аров> в месяц обеспечены! Но каково это время пережить! Как-то Вы, Федор

Фед<орович> и Ася поживаете? Не перестаю никогда думать о всех вас. Самые лучшие

чувства с вами. Напишите нам о себе, пожалуйста. Ф<елисса> М<ихайловна> очень

просит Вас поискать у букинистов книгу В. Брюсова «Последние мечты» (советск<ое>

изд<ание>), Ахматовой «Anno domini» и мою «Тост безответный». Если бы нам

удалось найти их: ведь все же, перестав творить, мы не перестали, как это ни странно,

боготворить поэзию. Деревня — вот единственное, что дает силы жить. К