— Распоряжение Комитета — ждать!

Приказа наступать ждали не только в головных колоннах и в резервных частях, — с не меньшим нетерпением его ждали в штабах.

– Кривенко второй час сидел в казармах Балтийского экипажа, в одном из фронтовых штабов, и, несмотря на энергичные уговоры молодого мичмана, только-что назначенного Военно-Революционным Комитетом на должность начальника штаба, решительно отказывался уйти.

— Товарищ Кривенко, — говорил мичман, — отправляйтесь к своему отряду. Вы знаете, чёрт вас возьми, что вас за такое поведение нужно расстрелять на месте!

— Это не меня, а таких штабных начальников нужно расстрелять на месте. Я свое дело знаю, — сердито отвечал Кривенко.

— Да поймите же вы наконец, что раз Военно-Революционный Комитет считает нужным не отдавать приказа, значит у него имеются для этого свои основания! Как же вы смели бросить свой отряд в такое время?
– вдруг, начиная свирепеть, закричал мичман.

Кривенко досадливо усмехнулся.

— Ты, дружок, за мой отряд не беспокойся! Это я не сам пришел, меня мой отряд послал в штаб за приказом.

— Да за каким приказом ?

— А за таким, что мы три часа стоим на одном месте и ни тпру, ни ну...

Он вдруг с яростью ударил кулаком по столу.

— Да ведь ребята прямо на огонь прут!..

Мичман побагровел, не сказал ни слова и, махнув рукой, выбежал в соседнюю комнату; немного

погодя, он приоткрыл дверь и просунул в щель голову:

— Между прочим, какого чёрта вы ко мне пришли? Идите в свой штаб, в Павловские казармы!

Кривенко запыхтел, успокоился и, ворча что-то, принялся внимательно рассматривать голые стены казармы.

— Кронштадтцы приехали! — быстро сказал матрос, стоявший у окна и во время разговоров о приказе не проронивший ни слова.

Он выбежал из комнаты. Кривенко велел за ним спустился вниз по лестнице и пошел на набережную, к Николаевскому мосту. На Неве стояла целая флотилия: направо у Николаевского моста вырисовывалась в тумане «Аврора», налево ошвартовался «Амур», — верхняя палуба его была полна черными бушлатами; за ним стояли колесные пароходы. Несколько тысяч молодых матросов с винтовками за плечами, с патронташами у пояса по веревочным лестницам взбирались на каменные парапеты набережной, легко прыгали вниз, бежали к своим частям, быстро строились в колонны.

Через полчаса вся набережная была полна кронштадтцами.

Они не успели еще построиться, как черный автомобиль со слюдяными окошечками в парусиновом верхе вылетел из-за угла Галерной и остановился.

Худощавый высокий моряк подошел к автомобилю и сказал несколько слов, которых не расслышал Кривенко.

Невысокого роста человек в очках, в фетровой шляпе на длинных рыжеватых волосах, в распахнутом пальто вскочил на сиденье шофера и поднял руку.

— Кронштадцы! — сказал он и замолчал на одно мгновение.

Глухой шум еще катился внутри смыкающихся колонн. .

— Приветствую вас от имени Петроградского Совета Солдатских и Рабочих Депутатов, от имени Военно-Революционного Комитета., от имени власти рабочих, крестьян, солдат и матросов.

Легкий ветер повеял с Невы и взбросил вверх ленточки над круглыми матросскими шапками.

— Кронштадтцы! — продолжал человек в очках, — вы идете в бой не по приказу какого-нибудь жалкого русского Бонапарта, царящего милостью долготерпения революции. Вы идете в бой не во имя исполнения договора наших самозванных правителей с союзниками, опутывающих цепями руки русской свободы. Вы идете в бой с именем великой революции на недрожащих устах и в горячем сердце!

Он замолчал и нервным движением провел рукой по лицу.

— Русский флот всегда стоял в первых рядах революции. Имена моряков вписаны на почетном месте в книгу великой борьбы с царизмом. Так пусть же и теперь — в день величайшей из революций — моряки будут мощным авангардом пролетариата! Перед вами Зимний дворец — последнее прибежище Временного правительства, последняя опора врагов народа, Ваша боевая задача атаковать дворец. Ваши братья, солдаты и красногвардейцы, выполнили свой долг, передав сегодня ночью в руки Военно-Революционного Комитета все правительственные здания, банки, телеграфы, вокзалы. Очередь за вами... Они ищут вас на баррикадах!

Кривенко, не дослушав речи человека в очках, побежал обратно в штаб. Поднимаясь по лестнице, он несколько раз всхрапнул басом, — с некоторой натяжкой это можно было принять за смех.

— Ты слышал, черт побери, — весело закричал он, увидев мичмана, — давай сюда приказ!

Мичман потряс перед его лицом только-что полученной телефонограммой.

— Распоряжение Комитета — ждать!

В ЗИМНЕМ ДВОРЦЕ

Прапорщик Кексгольмского гвардейского полка Миллер, по своему почину явившийся в Зимний дворец, чтобы принять участие в защите Временного правительства от восставшего Петроградского гарнизона, медленно спустился по лестнице на Дворцовую площадь.