На несколько минут он задержался на лестнице, придерживая рукой звякнувшую о ступени шашку.

В двадцати шагах от дворца юнкера строили баррикады. Они выносили со двора длинные бревна и штабелями нагромождали их у главного входа; они работали молча, несколько ударниц из женского батальона неловко и торопливо помогали им. Винтовки с примкнутыми штыками были прислонены к отлогим перилам лестницы.

Работа велась с утра,—длинные штабеля дров тянулись уже вдоль всего фасада и закрывали все входы в Зимний. В баррикадах были искусно размещены пулеметы, — доступны вливающихся на Дворцовую площадь улиц были в сфере их огня.

Эти баррикады показались Миллеру слишком непрочной защитой. Он с видимой досадой отвернулся от работающих юнкеров и, обойдя штабеля, вышел на площадь.

Огромный полукруг правительственных зданий казался покинутым, — он встретил на площади только одного человека: высокого роста старик в изодранном полушубке стоял возле дворцовой решетки, что-то яростно бормоча и с сумасшедшей напряженностью всматриваясь в ярко освещенные окна Зимнего.

Несмотря на холод, полушубок его был расстегнут, и видна была старческая худая грудь, поросшая седыми волосами; к картузу его был приколот красный лоскут.

Прапорщик перешел через дорогу. На углу

Невского голубоватым шаром горел фонарь; вокруг него была светлая пустота, и в этой пустоте изредка мелькали тени.

Каждый, кто в шесть часов вечера остановился бы у решетки Александровского сада, увидел бы, что направо и налево от этого фонаря неподвижно чернели колонны вооруженных людей, а в двух или трех кварталах от него, вдоль по Невскому, шли трамваи, сверкали витрины магазинов и электрические вывески кино.

Город жил, как обычно, стараясь, насколько это было возможно, не замечать революции.

На другой стороне улицы стоил пикет. Солдаты курили самокрутки и негромко разговаривали о событиях сегодняшнего дня.

Прапорщик услышал только одну фразу, произнесенную громче других:

— Кронштадтцы здесь!

Он пошел вдоль решетки Зимнего по направлению к Дворцовому мосту.

Три юнкера встретились ему по дороге; они шли не торопясь, как на прогулке, небрежно заложив винтовки под руку. Один из них остановился и двинулся было к прапорщику, как будто желая предупредить его о чем-то, но вдруг ускорил шаги и побежал, догоняя своих товарищей.

Прапорщик дошел до конца решетки и остановился, настойчиво вглядываясь в темноту: ему показалось, что какие-то тени проскользнули мимо него, наперерез Дворцового моста.

Он схватился за рукоятку револьвера и сделал еще несколько шагов вперед: на этот раз совсем близко от него, пригнувшись, держа винтовки наперевес, пробежали и скрылись в тени, отбрасываемой дворцом, четыре матроса.

— Да здесь же с самого утра стояли наши... Ведь если они со стороны набережной обойдут дворец...

Он повернулся и опрометью бросился обратно на площадь.

Стало быть, на нас с двух... нет, с трех сторон наступают...

Придерживая путающуюся между ногами шашку, он добежал до крайней баррикады. Мельком взглянув на площадь, он завернул было за угол, но тотчас же возвратился.

С того времени как он проходил здесь, направляясь в сторону Дворцового моста, на площади что-то переменилось.

Он стоял несколько секунд неподвижно, переводя взгляд с одной части площади на другую, и вдруг заметил, что перед самыми баррикадами, выдвинувшись далеко на. площадь со стороны Александровского сада, стоит какая-то воинская часть.

— Юнкера выдвинули авангард... — подумал он и прошел мимо.

Однако же, не дойдя до входа несколько шагов он возвратился.

Незнакомая воинская часть не была юнкерским авангардом, — на солдатах не было ни юнкерских погон, ни нашивок ударного батальона, среди них было больше штатских пальто, чем шейных шинелей.

— Да ведь это...

Он с бешенством схватил за плечо юнкера, стоявшего на часах у входа в сад.

— Что это за войска?

Юнкер с понуром отступил назад, но, вглядевшись в офицера, ответил спокойно:

— Это? Не знаю...

— Да ведь они же здесь, перед дворцом, на площади, — в исступлении закричал прапорщик, — они сейчас сюда войдут... Почему не стреляют? Почему...

— Это меня не касается, господин прапорщик, — холодно отвечал юнкер, совершенно оправившись, — об этом я предложил бы вам осведомиться у начальника сводного отряда.

— Так доложите об этом немедленно начальнику отряда., а кстати сообщите ему, что дворец со всех сторон окружают. Нужно полагать, что и это вашему командованию неизвестно.