– И отчего сбежал Жабокрицкий, – завершила Анастасия Александровна.

– Жаль, не было тогда Интернета, – вздохнула я.

– Действительно, жаль. Время делят на до революции и после, до войны и после, до перестройки и после. Подозреваю, что наши потомки будут его делить на до появления Интернета и после, и все, что было до, назовут эпохой динозавров. Ну да ладно, девочки, мне пора, а вы смотрите – и близко туда не подходите!

Она ушла, Ника проводила ее до дверей, а я по-прежнему сидела, задумавшись. Вот, нашлись документы, а толку с того? А ведь участковый считал, что практически раскрыл дело! В чем же заковыка? Или он знал что-то такое, чего не было в папке? Самой ее просмотреть, что ли?

Я взяла папку, развернула, стала листать. Бумаги, бумаги. Канцелярщина, казенщина, пожелтевшие листы с машинописным текстом… Нет, сама я здесь ничего не разберу. И вдруг мне на глаза попалась страничка, вырванная, похоже, из какой-то старинной книги. Края украшали богатые вензеля и узоры, а текст был, кажется, на церковнославянском.

– Ника, глянь! Это из церковной книги, что ли?

Ника, бродившая в раздумьях по комнате, подошла ближе:

– И что в церковной книге могло стать уликой по данному делу? Ну-ка покажи… Ух ты! Ну, знаешь ли, если текст на старославянском, это еще не значит, что он церковный. Ты видишь, что тут написано?

– Признаюсь, не могу разобрать.

– Сейчас разберем, – она приблизила страницу к глазам и стала читать: – «Руками убиенного младенца некрещеного сможешь ты взять этот скарб, и не причинят тебе вреда хранители его. Иначе же порвут, и истребят, и уничтожат они тебя, и не возьмешь ты заповедного».

– А дальше что?

– А дальше все, – Ника положила листок. – Это я тебе на более-менее современный язык перевела, но, признаюсь, сама ничего не поняла.

– Я тем более ничего не поняла. Какой-то убиенный младенец, скарб какой-то… Что это вообще такое?

– Скарб – это вообще-то клад. Хотя у этого слова есть и другие значения, – пояснила Ника. – А вот что это значит и какое отношение имеет к нашему делу – не знаю. Может, там какой-то клад закопан?

Я не ответила. Сидела молча, раздумывая, и понимала, что распутать это дело у нас вряд ли получится. Слишком уж непонятным все выходило. И Славика найти при таком раскладе…

– Не расстраивайся, Тань, найдется твой Славик, – незаметно подсела ко мне Ника.

– Ника, Славик мне друг, а не то, что ты подумала. И наши встречи… Мы просто общались, и все.

– Да ладно тебе!

– Серьезно. И если он найдет другую девчонку – я не расстроюсь. Почему-то считается, что у парня с девушкой дружбы быть не может, а только любовь. Так вот, это не так. Девчонки эти, с которыми любовь, приходят и уходят. А друзья остаются.

– Хм… Ну, может быть. Тебе виднее.

– И как раз поэтому я хочу с этим темным делом разобраться. Если я узнаю, что он действительно просто уехал и не хочет по каким-то причинам со мной общаться, то успокоюсь.

– Хорошо, и что для этого требуется? – Лицо Ники стало хмурым, и я понимала ее. Вообще Ника часто была мрачной.

– Знаешь, когда не можешь ничего сделать, нужно делать хоть что-нибудь. Иногда это помогает. Я вот думаю к соседке той подкатить. Она нас, конечно, отшила, но если ты с этой твоей мрачной физиономией станешь перед ней и грозно скажешь: «Я все знаю!..»

– Нашла тоже пугало огородное! – разозлилась Ника. – Давай лучше еще раз туда залезем…

– К Славику в дом?

– Ага, размечталась! В садик.

– Ой…

– Вот тебе и ой. Теперь, когда я больше свой кулон не снимаю, то быстро вычислю источник зла, если он там есть.

– Ладно. Ребятам ничего не скажем, их это не касается. Чтобы не откладывать дело в долгий ящик, давай пойдем туда завтра, сразу после школы, пока светло.

– Договорились. Собственно, мне хотелось бы посмотреть поближе на свое любимое дерево. А то сколько раз была там – и не догадалась, бестолочь!

Я выглянула в окно. Еще было светло, но темнеющий горизонт ясно давал понять, что закат неумолимо приближается. Возвращаться, как вчера? Нет уж! Пришлось мне торопливо прощаться и, оставив папку у Ники, топать домой. Ника добросовестно стояла у своего окна и махала мне рукой – дескать, все в порядке.

И действительно, пока я шла, озираясь, через темные дворы Никиного квартала, со мной ничего не случилось. Правда, было ощущение, что кто-то – или что-то – внимательно следит за мной. Или это я так себя накрутила? Да, похоже с нервами не в порядке, по крайней мере мама одного детсадовца, игравшего на дорожке, уставилась на меня, как на полоумную, когда я в страхе шарахнулась от ее ребенка. И она была права – так до идеи-фикс можно доиграться. Жаль, у меня такого кулона нет, как у Ники, чтобы отличать живую жизнь от нежити!