— Ну, я так думал, — ответил спокойно Бенедя, — что уж если что-нибудь делается, и делается обдуманно, то нужно — поразмыслить и над тем, будет ли и кому будет от этого польза.

— Гм, вольно вам и так думать! А я иначе рассуждаю: вот меня теснит враг со всех сторон, нет у меня никакого выхода. Я заряжаю ружье. Убью ли я врага или самого себя, это для меня все равно.

— Нет, нет, нет, — живо подхватил Бенедя, — это говорит в вас слепое, безысходное отчаяние, а не рассудок! Разве дошло уже до того, что нет никакого другого выхода? А если бы дело обстояло и так, то разве вы думаете, что это все равно — убить себя или убить врага? Убьете себя — врагу легче и вольготнее будет.

Теперь наступила очередь Андруся опустить тяжелую голову и задуматься.

— Твоя правда, — сказал он наконец Бенеде. — Здесь надо подумать. Хочешь быть нашим побратимом и думать вместе с нами?

— Вашим побратимом, но не слепым орудием вашей воли.

— Нет!

— И чтобы каждый мог свободно думать, что он хочет, и другим говорить, что думает.

— Это у нас и теперь свободно. Ведь ты же слышал сегодня…

— Так-то оно так, но я еще раз оговариваю себе это право. Себе и каждому.

— Хорошо.

— Ну, а если так, буду вашим побратимом, буду думать вместе с вами над тем, как найти выход из великой всенародной кривды!

Андрусь, а за ним Матий радостно обняли Бенедю, как брата.

Наши побратимы так были заняты собой и своими мыслями, что не слышали, как кто-то постучал в наружную дверь, открыл ее с легким скрипом и вошел в сени. Лишь когда скрипнула дверь хаты и новый гость стал на пороге, только тогда они заметили его. Это был высокий рыжий человек со злыми серыми глазами и с недобрым выражением веснущатого лица, на котором светилась в ту минуту какая-то зловещая радость.

— Дай боже! — буркнул человек, приподняв слегка шапку на голове.

— Дай боже! — ответил Матий, которому как-то не по себе стало при виде нового гостя.

Этот новый гость был его злейший враг, Мортко, один из надсмотрщиков Германа Гольдкремера. Матий недоумевал, что привело Мортко теперь, в такое «позднее время, в его хату, но, верный обычаю нашего народа быть почтительным с каждым входящим в дом, Матий скрыл в глубине души свою ненависть и все ожившие при виде Мортко мучительные воспоминания. Он приветствовал его с холодно-вежливым видом:

— Садитесь, Мортко!

Мортко кивнул головой и сел.

— Нет ли каких новостей, что так поздно зашли к нам в гости?

— Как будто все в порядке. Новости хорошие! — ответил со злорадной усмешкой Мортко и спустя минуту добавил: — Был у вас сегодня возный из суда?

Матий вздрогнул при слове «суд», как ужаленный.

— Нет, — еле выдавил он, чувствуя что-то недоброе, — не был.

— Ну, тогда, вероятно, завтра будет. У меня был сегодня.

— Ну и какие новости принес вам? — спросил Матий, дрожа всем телом.

— Наше дело кончено.

— Кончено?

— Да! И так кончено, как я вам говорил. Потому что, зачем вам нужно было вмешиваться в то, что вас не касается?

— Не касается? — с болью в голосе воскликнул Матий. — Мортко, не говори мне этого, хотя ты и в моей хате, но сам знаешь, человек не без греха!

— Ну-ну, — ответил Мортко, — вам не за что сердиться. Я не то хотел сказать. Я хотел только сказать, что вы зря на меня бросили подозрение и что я в этом деле видит бог, нисколько не виноват! Сам прокурор в Самборе это признал и сказал, что против меня нет никаких доказательств и что он не может обвинять меня по этому делу, которое вы взвалили на меня. Напился покойный Пивторак, упал в яму — при чем же я здесь?

Услыхав это, Матий, словно оглушенный ударом обуха, опустил голову и не мог проговорить ни слова.

«Пропало, пропало! — шептало что-то в его голове. — Погиб человек, и след его простыл, а этот…»

В эту минуту Андрусь Басараб, молча слушавший весь этот разговор, сам обратился к Мортко:

— Что это за дело такое, Мортко? Какое у вас дело с Матием?

— А зачем вам это знать? — ответил колко Мортко.

— Ты уж не спрашивай, зачем мне это знать, — ответил Андрусь. — Тебе жалко сказать, что ли?

— Жалко… не жалко, но… — Мортко внимательно всматривался в Андруся, будто боялся нажить себе в нем нового врага.

— Говори же, если не жалко! — сказал Андрусь и встал над ним, как чёрт над грешной душой.

— Да что тут и говорить, пустое дело, puste Geschaft, и все тут! Помните, два года назад из шахты достали кости человека? По перстню узнали, что это был Иван Пивторак, муж хозяйки этой хаты. Он за год перед тем куда-то пропал. Ну, а Матию почему-то взбрело в голову, что это я виноват в том, что он упал в яму, ну, он и давай жаловаться на меня в суд. Он думал, что меня сразу же возьмут и повесят… Но в суде так не делается: если обвиняешь кого, так поди раньше докажи! А здесь как можно доказать? Ну, однако, благодарение господу, дело уже закончено! Слушайте, Матий, я еще раз говорю; зачем вам нужно было вмешиваться в это дело и тратить деньги на процесс? А теперь, когда вы проиграли, забудьте обо всем, и будем снова друзьями, как прежде. Ну, давай руку, старина!