— Думаешь, жизнь специально преподносит тебе испытания, да? — мысленно я спросила сама себя.

— О нет, жизнь и есть испытание, — ответил мой внутренний голос.

А теперь мои родители, которые кое-как оправились от потери после стольких лет горя, (Мама стала вновь улыбаться. И от неё снова приятно веяло запахом мускуса и ванили — её любимыми духами. А руки её так сладко пахли свежей выпечкой. Папа же вновь устроился на работу и постоянно хлопотал по дому, ища, что же можно еще починить или же отремонтировать.) снова должны столкнуться с тем же горем — с горечью потери.

Мне казалось, что в раздумьях я провела много времени, но, на самом деле, нет — мысли очень быстро сменяли друг друга, хотя, в действительности, мне показалось, что я тону в бесконечности. Но те двое, сын и отец, не тревожили меня до самой остановки, видимо, заметили на моем лице бесстрастное выражение. И вот я стою перед мемориалом, откуда сбежала сегодня утром. Черт возьми! Если бы я знала, что Ив находится совсем рядом, я бы, безусловно, пришла бы её навестить сразу же. Какая ирония.

Больница состоит из нескольких корпусов — я сбежала из центрального. Но Ив, вероятно, лежит в отделении для безнадежно больных, доживающих свой век и вот-вот собирающихся отойти в мир иной. Иными словами — хоспис. Стоп! О чем я думаю?! Ив не умрет, нет, ни за что! Я же дала себе слово опередить подругу!

С жутким сердцебиением я направилась к правому корпусу. Интересно, поймают ли меня, если узнают во мне сбежавшую пациентку? Хотя навряд ли. Ведь я и так в скором времени должна была быть выписана.

— Здравствуйте, я к Ив Одэйр. В какую палату мне пройти? — спросила я у регистратора, немного замявшись у стойки.

— Добрый вечер. А кем вы, собственно, ей приходитесь? — ответила молодая девушка.

— Близкая подруга.

— Хорошо, палата 213. Поспешите, время посещения на исходе! — предупредила она.

Поприветствовав миссис и мистера Одэйр, я стала переминаться с ноги на ногу. Волнение брало надо мной верх, и я ничего не могла с этим поделать.

— Иди, она давно ждет тебя. — Легонько подтолкнула меня мама подруги.

И я пошла. Лишь на мгновение задержалась в дверном проеме, чтобы взглянуть, как она там, и чтобы заранее быть готовым к увиденному. Хотя, в действительности же, мне было все равно, как выглядела подруга, лишь бы она была жива. Меня страшил страх смерти. Не столько своей, как чей-то.

Ив была бледна как никогда раньше. На выразительном лице теперь не осталось ничего, что раньше могло бы показать жизнерадостность данной девушки — лишь глубоко посаженные глаза в обрамлении иссиня-черных ресниц придавали хоть какие-то эмоции её лицу. Впалые щеки еще больше выделяли контуры широких скул, а некогда кругловатый милый подбородок заострился, придавая лицу Ив форму сердечка. Девушка лежала под несколькими одеялами — вероятно, сильно мёрзла. Понимаю её: когда смерть поджидает за любым углом, невольно чувствуешь это, и тебя начинает пробирать немыслимая дрожь.

Увидев меня, она улыбнулась, а её губы, такие же бледные, как и все лицо, теряющиеся на фоне этого цвета, растянулись тонюсенькой ниточкой; и я боялась, что они вот-вот и лопнут, настолько тонкой казалась её кожа в этой смертельной бледноте.

Раньше её лицо было приятного нежно-персикового оттенка, как румянец на её щеках. Она была похожа на нежный лепесток лилии с озорным, вселяющим надежду в людей, очень живым и жизнелюбивым огоньком в глазах. Сейчас же от прежней лилии ничего не осталось, кроме еле-еле заметной, угасающей искорки во взгляде девушки.

Присев рядом с постелью подруги на стульчик, я взяла её за руку — ужасно холодная! — и принялась растирать её между ладонями. Быть может, если я её согрею, хоть чуток, ей станет лучше?

— Привет, — кисло произнесла я.

— Я ждала тебя постоянно. Особенно после звонка, — пролепетала Ив.

— Прости, если бы я знала, пришла бы раньше. — Мне хотелось рассказать ей обо всем: о моём дне рождения, о Майки, о головных болях и ухудшении. Но потом мне в голову пришла мысль, что все-таки не стоит забивать головушку подруги моими проблемами. Они только мои — ничьи больше.

Кивнув, как бы намекая, что она прекрасно это понимает, девушка продолжила:

— Я копила силы для этого разговора, — еле слышно проговорила она. — Если начну засыпать или, быть может, отключусь, толкни меня, пожалуйста.

— Ив, не стоит…

— Послушай: не перебивай меня, хорошо? — серьезно спросила она. Я кивнула.

И Ив начала свой монолог:

— Спасибо тебе, Эмз. Спасибо за всё. Ты дала мне насладиться последними лучезарными днями жизни, помогла осуществить мою заветную мечту. Знаешь, и чтобы ни говорили другие по поводу твоего характера, ты чудесный человек.