– Знаешь, Джек, – снова заговорила она, когда Сэм вышел, – у меня было много мужчин. Женщине необходим мужчина, а Лейн – я уже рассказывала – слишком занят, у него нет времени на меня, да и сил тоже. Ты не представляешь, как это раздражает, когда ждешь-ждешь его, а потом выясняется, что он устал. Мужчины думают только о себе. Он воображает, будто я в состоянии сидеть и ждать, пока его осенит вдохновение. – Она похлопала меня по руке. – Сегодня у нас с тобой последняя безопасная ночь, Джек, но если мы проявим осторожность, то будут и другие ночи. – Она поднялась на ноги. – Пойдем спать.

Наутро я проводил взглядом ее «порше». Она взмахнула на прощанье рукой и скрылась из виду.

Из дома вышел Сэм.

– Ваша сумка собрана, мистер Крейн.

Я протянул ему двадцать долларов.

– Не надо, – улыбнулся он. – Рад был услужить вам.

Тогда я попрощался с ним и поехал на аэродром.

Новехонький «кондор» приземлился часа в три дня. Я сел в джип и подъехал к нему как раз вовремя: Берни и Эрскин только что сошли с трапа.

– Самолетик что надо, – заметил я.

– А ты его и не видел еще как следует. Мечта, а не машина, – отозвался Берни.

– Нигде не барахлит?

– Нигде. Летит как птица.

Мы переглянулись.

– Когда будут ночные испытания?

– Я думаю, в субботу.

Стало быть, в нашем распоряжении оставалось три дня.

– Вы уверены, что машина не дает сбоев?

– Да уверены, – подтвердил Эрскин. – Отлажена как часы.

– Пойди, Джек, – предложил Берни, – взгляни. У меня сейчас куча бумажной работы, а потом я должен звонить мистеру Эссексу. Гарри проводит тебя.

Он сел в один из ожидавших джипов и уехал.

Мы с Гарри поднялись в самолет. Здесь было все, чего только мог пожелать крупный бизнесмен: шесть великолепно отделанных спальных кают; личные апартаменты Эссекса, обставленные с особенной роскошью; узкий и длинный конференц-зал человек на десять; небольшой кабинет секретаря, оборудованный по последнему слову оргтехники; бар, кухонька со всем необходимым, а в самом хвосте две каюты по-скромнее, для персонала.

– Только плавательного бассейна не хватает, – заметил я после осмотра. – Жаль, что этот несчастный мексиканец выпотрошит нашего красавца и натолкает сюда кубинцев с оружием.

Гарри пожал плечами:

– Жалостью сыт не будешь. По мне, пусть делают, что хотят, лишь бы платили.

– Значит, в субботу вечером?

Тот кивнул.

– Гарри, а как ты вообще к этому относишься, ну, к нашей гибели? Ведь мы никогда не сможем вернуться в Штаты.

– Да, на такое не всякий решится, но я не вижу другого способа заработать столько денег.

– А ты собираешься иметь дело с Берни и его авиатакси?

– Ну уж нет, – покачал головой Гарри. – Не верю я в эту затею. Возьму свою долю – и только меня и видели. А ты?

– Я тоже. Уже решил, куда податься?

– В Рио. У меня там связи. А ты?

– Может, в Европу. Главное – получить деньги.

– Думаешь, возможен подвох?

– Теперь вроде бы нет. – И я рассказал ему об учреждении фирмы, о разговоре с Кендриком. Все должно быть путем.

Мы сели в джип и поехали к диспетчерской вышке. Выпили пива, а тем временем освободился Берни. Он сказал, что поговорил в Париже с мистером Эссексом и предупредил его об испытательном ночном полете в субботу.

– Съезжу, пожалуй, к Кендрику, – сказал я. – Если операция назначается на субботу, надо сначала получить банковское уведомление о переводе. Берни, а ты загрузи на борт оружие и боеприпасы. Каждому – по пистолету-пулемету. Чем там еще можно разжиться?

Берни взглянул на Гарри:

– Ты у нас знаток оружейного склада.

– Есть три японские винтовки «армалайт» – бьют наповал – и, кажется, четыре «чикагских пианино».

– Давайте возьмем и то и другое. Как насчет гранат?

– Имеются.

– Штук шесть.

Оба молча уставились на меня.

– Джек, – спросил наконец Берни, у которого выступила на лбу испарина, – ты всерьез опасаешься заварухи?

– Я хочу быть уверен, что мы сумеем пресечь любую заваруху.

– Н-да…

– Переправьте оружие на борт, – сказал я, поднимаясь со стула. – Я еду к Кендрику. Что, если нам поужинать вместе и заодно договориться обо всем окончательно?

– Верно, – поддержал меня Берни. – Встретимся у меня. Я закажу ужин.

– Примерно в половине девятого?