В его немного издевательском тоне звучал намек и одновременно вопрос, и Морган, мгновенно насторожившись, решил уточнить:

– Что ты имеешь в виду, реб?

Вопрос прозвучал несколько агрессивно, но Джуннайту уже осточертел этот разговор через решетку, и он перестал контролировать свою ярость.

– Специально для тупых канзасцев, - зло парировал Линдейл, на мгновение утратив над собой контроль.
– Кто-то однажды заявился ко мне, требуя реванш, помниться? Неужели кто-то испугался?

На мгновение Морган закрыл глаза, чувствуя себя так, как если бы его ударили перчаткой по щеке, ощущая боль не только моральную, но даже физическую, и стиснул зубы, удерживая клокотавший внутри яд.

"Спокойно, - сказал он сам себе, - Не дай ему играть на твоих слабостях."

Открыв глаза, Морган снова увидел дверной проем, будто выход из темного узкого тоннеля, который безуспешно искал все эти годы. Возможно, теперь, когда он знает, что сможет ужиться со своими демонами, приручить и усмирить их, ему будет легче, если... Опять это проклятое "если" Предложение Линдейла было хорошим шансом, и Морган знал, что постарается победить, сделает все, что будет в его силах и даже больше, несмотря на боль от ран. Джон хромает, это тоже неплохо... Никаких иллюзий, однако, не было: в глубине разума Моргана было похоронено знание того, что он не успеет добежать до своей лошадки. Победит он, или нет, ему не дадут уйти. Охранники, слоняющиеся снаружи, позаботятся об этом, но Линдейл был прав - это не больше, чем просто игра, и азарт растянул в опасной улыбке губы Джуннайта, зажег его глаза.

– Реванш, сказал он, - Прекрасно.

Линдейл разделил колоду пополам и с треском вставил одну половину в другую, его сосредоточенный взгляд был устремлен на карты. Он перемешал их, развернул веером на столе, потом снова собрал и поднял голову, будто решил для себя какой-то сложный вопрос.

– Я думаю, - сказал владелец салуна, утрируя свой южный акцент, - Что мы поиграем еще немного.

Его пальцы, терзающие карты, мгновенно ускорились так, что уследить за их стремительными движениями, Морган был не в силах.

– Вот колода.

Линдейл пересыпал карты из одной ладони в другую и опустил руки так, что Джуннайт не мог их видеть за его коленом и краем стола, впрочем, это обстоятельство волновало стрелка в самую последнюю очередь.

– Ты вытащишь из нее одну карту.
– хозяин салуна говорил небрежно, будто приказывая слуге принести завтрак.
– Только одну. Если окажется, что это, скажем... десятка... любой масти, да... Что ж, тогда у тебя будет шанс.

Он передернул плечами, и снова подняв колоду на уровень груди, принялся мешать ее с прежней скоростью.

– А если нет...
– Линдейл пожал плечами, - Значит, не повезло.

Он резко щелкнул картами.

– Черт с тобой, - бросил Морган. "Четыре десятки в колоде, - думал он, - Четыре... Вероятность, значит..."

– Это значит "да"?
– уточнил Линдейл, и Морган услышал в его голосе насмешку, но помимо воли кивнул и на мгновение закрыл глаза.

"Четыре десятки... Я вытащу, мне должно повезти, если только... Если..." Парень изумился, что за помрачение на него нашло, если он всерьез подумал... Страшное сомнение, призрак минувшей ночи сидело в голове Моргана.

– Давай, - сказал он решительно, открывая глаза. "Подойди только к решетке поближе и я..." Взгляд стрелка предательски устремился на револьвер на бедре врага, и Джонатан, перехватив его, протянул колоду не вставая с места, через стол, почти лежа грудной клеткой на его крышке, развернув карты веером, рубашкой к заключенному.

– Я твои шулерские приемы насквозь вижу, чертов реб.
– отрывисто бросил Морган. Кровь отлила от лица Линдейла, такого оскорбления не потерпел бы никто. Он рванул из кобуры револьвер левой рукой, и направил дуло Джуннайту в лоб.

– Пять, - сказал Джон четко, а через секунду - четыре.

– И что ты сделаешь, реб?
– в голосе Моргана было торжество, - Пристрелишь?

– Нет, - внезапно передумал Линдейл и отложил револьвер на стол. Джуннайт насторожился.

– Я просто скажу, что ты трус, как все синебрюхие. Боишься даже попытаться.
– Джонатан выговорил последнее слово очень отчетливо, абсолютно без акцента. Призрение, звучавшее в его тоне, обожгло Моргана. Линдейл говорил совсем тихо, но для слуха стрелка его слова были громче трубного гласа.

– Не ори на меня, чертов реб!
– выкрикнул Джуннайт.
– Заткнись... и будь проклят!

Весь белый, вцепившись левой рукой в прут, высунув другую сквозь решетку, насколько позволяла цепь, трясущимися от бешенства пальцами, Морган выдернул из череды одинаковых, тонких прямоугольных картонок, одну, первую попавшуюся, и швырнул противнику в лицо.

– Прекрасно, - прокомментировал Линдейл, хладнокровие вернулось к нему, он бросил колоду в плевательницу и, нагнувшись, поднял двумя пальцами с пола карту. Ту самую. Поглядел на нее, кивнул, и развернул лицевой стороной к Моргану.