– Значит так, юноша, - строгим голосом проговорил рыжий, блеснув безумным зрачком с Микки, и я подумал, что сейчас он прочитает долгую лекцию о моём поведении. – Вот вам австралийская мраморная говядина вагю. Вот белые трюфели. Вот ветчина пата нерга. Вот моденский бальзамический уксус. Вот гималайская розовая соль. Вот органическое белое вино. А вот майонез из лука-шалот и иранского шафрана. Как? Достаточно изысканно для вас?

Удары, которые он наносил при каждом предложении, заставляли меня взвизгивать и корчиться от боли. Из разбитого носа хлестала кровь, заливая мою фирменную чёрную футболку Гермес, сделанную из кожи крокодила.

За что? За что они так со мной?

– Он же ещё в Италию хотел, - заметил чернявый, разглядывая меня сверху. – Так вот ему Италия.

Последний удар по голове вырубил меня. Лишь только где-то на границе сознания я успел услышать:

– А вы разве ели этот самый дорогой бургер, Гармоген Галактионович?

– Приходилось, Агафон Аристархович…

– Ну, вы и жук!

Очнулся я в отцовском кабинете. Мягкая кожа дивана приятно щекотала щёку.

Сам папа сидел в крутящемся кресле за своим массивным дубовым столом и курил трубку. Темный силуэт четко выделялся на фоне светлого окна. На столе перед ним плавал крохотный огонёк свечки.

Я с удовольствием вдохнул знакомый с детства табачный аромат, ни в какое сравнение не идущий с вонью обычных сигарет. Так-то отец против курения, но трубка совсем другое дело. Эту трубочку одной известной итальянской фирмы, инкрустированную золотом и бриллиантами, папе подарил сам президент.

От облегчения хотелось плакать. Кошмар закончился, и я снова дома! Отец нашел меня, спас и привёз домой. Фууух! Я ему расскажу, как два урода со мной обращались, как избивали меня. Папуля за это с них три шкуры сдерёт, мстительно подумал я.

Только вот почему он оставил меня в кабинете, а не отвез сразу в больницу? И почему сидит при свечах и спокойненько курит? Электричество, что ли вырубили? Не в жизнь не поверю, на Рублёвке такого быть не может. Если только не начался какой-нибудь Апокалипсис, как во второсортных голливудских фильмах.

Тут, блин, должно великое светопреставление быть, а это что вообще? Так ли встречают родного сына, спасённого из лап потусторонних маньяков?

– Папа?

– Да, сынок?

И голос у него какой-то не такой…

– Ты накажешь этих козлов?

– Каких козлов, сынок?

– Как каких? – поразился я.
– Которые меня похитили!

– Ты имеешь ввиду Агафона Аристарховича и Гармогена Галактионовича?

Я слабо кивнул. Голова начинала наливаться свинцовой тяжестью, и от этого я туго соображал. Ещё бы, чернявый так меня треснул…

– Это Перевозчики. Они просто делали свою работу.

Внезапно вспыхнули яркие лампы на потолке, ослепив меня. Я зажмурился. Глаза никак не могли привыкнуть к свету.

– Какую, блин, работу, пап?

– Их работа привозить сюда людей. Таких, как ты.

Наконец я отнял локоть от глаз, и увиденное повергло в ужас. Я находился вовсе не в папином кабинете, а человек в кресле, соответственно, не являлся моим папой.

Это был мужчина лет пятидесяти в мешковатом пиджаке цвета мокрого песка. Под ним виднелась ослепительно белая сорочка и чёрные подтяжки. Под самым подбородком неизвестного мужика был повязан красный в мелких белых горошинах галстук - бабочка. Его лысый череп напоминал поверхность астероида – весь в буграх и впадинах. Низковатый лоб, хорошо развитые надбровные дуги, нос картошкой, а ещё странные губы – верхняя очень полная, будто в неё ботекс закачали, а нижняя – тонкая, прямо ниточка. Золотистые глаза мужика смотрели на меня с весёлым любопытством. Он сделал затяжку из трубки, которую держал в левой руке, и откинулся в кресле.

Вообще вид этот мужик имел очень расслабленный, и, я бы даже сказал, довольный, будто все у него под контролем и без его догляда даже мышь не проскочит.

– Кто ты, нафиг, такой? – только и смог вымолвить я.

– Я – хозяин этих мест, - доходчиво проинформировал меня Красная Бабочка.

– Ты похитил меня с целью выкупа, что ли?

Мужик в кресле рассмеялся. Смех у него был неприятный, каркающий какой-то. Будто ворона ржёт.

– Даже не возьмусь объяснять, насколько ты далёк от истины, Эдуард.

Таак, очередной шизанутый на мою голову.

– Ладно, - кивнул я. – Но, может, хотя бы объяснишь, в какой части света я вообще нахожусь? А то я по дороге все голову ломал.

– А дорога-то у тебя была полна приключений, я смотрю, - мужик кивнул на моё лицо.

Я мельком взглянул в огромную блестящую вазу, стоящую рядом с диваном, и увидел своё искажённое, напоминающее головастика отражение. Под правым глазом головастика синел здоровенный фингал с идеально ровными краями. Ну, млять, я теперь и красавчик!