Пламмер поднял руку и щелкнул пальцами.

–  Да, Пламмер?
– сказал мистер Гельмгольц. Он начал бояться конкурсов из-за Пламмера: день конкурса уже стал для него днем Пламмера. Пламмер никогда не состязался ни с кем из третьего или даже второго состава, но штурмовал са-

мую вершину, вступая в соревнование - что, к сожалению, позволялось каждому - только с музыкантами первого состава. Первый состав зря тратил время, это само по себе было неприятно, но гораздо больнее мистеру Гельмголыду было видеть ошеломленное недоверие на лице Пламмера, когда мистер Гельмгольц объявлял, что он не победил того, с кем состязался.

–  Мистер Гельмгольц, - сказал Пламмер, - я хотел бы прийти в эту пятницу на первый состав.

–  Хорошо, если чувствуешь в себе силы.

Пламмер всегда их чувствовал, и было бы гораздо удивительнее, если бы Пламмер заявил, что не придет на занятия первого состава.

–  Я хотел бы состязаться с Флэймером.

Шуршание нот и щелкание застежек на футлярах прекратилось. Флэймер был первым кларнетистом первого состава, гением, с которым не дерзали состязаться даже музыканты из первого состава.

Мистер Гельмгольц прокашлялся:

–  Я восхищен силой твоего духа, Пламмер, но не слишком ли это высокая планка для первого состязания в году? Может быть, тебе начать, скажем, с Эда Делани?

Делани занимал последний стул во втором составе.

–  Вы не поняли, - сказал Пламмер.
– У меня новый кларнет.

–  Гм? А, вот как.

Пламмер погладил атласно-черный бочонок инструмента, как будто это был меч короля Артура, наделяющий своего владельца волшебной силой.

–  Он не хуже, чем у Флэймера, - сказал Пламмер.
– Даже лучше.

В его голосе звучало предостережение: мистеру Гельм-гольцу следовало понять, что время дискриминации закончилось и что никто в своем уме не осмелился бы сдерживать человека с таким инструментом.

–  Хм, - сказал мистер Гельмгольц.
– Что ж, посмотрим, посмотрим.

После занятий он столкнулся с Пламмером в коридоре, полном народу. Пламмер что-то сердито говорил удивленному оркестранту-новичку.

–  Знаешь, почему оркестр проиграл Джонстаунской школе в июне?
– спросил Пламмер, по-видимому, не замечая, что m спиной у него стоит мистер Гельмгольц.
– Потому что перестали учитывать заслуги музыкантов. Увидишь, что будет в пятницу.

Мистер Джордж М. Гельмгольц жил в мире музыки, и даже волны мигрени накатывали в музыкальном ритме, как гортанный гул бас-барабана диаметром семь футов. Близился вечер первого дня конкурсов нового учебного года. Мистер Гельмгольц сидел у себя в гостиной, прикрыв глаза и ожидая другого звука - шлепка вечерней газеты, которую Уолтер Пламмер, разносчик, швырял в обшитую досками стену дома.

Когда мистер Гельмгольц подумал, что предпочел бы отказаться от газеты в день конкурса, потому что вместе с ней приходил и Пламмер, газета с шумом упала на крыльцо.

–  Пламмер!
– крикнул он.

–  Да, сэр?
– сказал Пламмер с тротуара.

Мистер Гельмгольц прошаркал к двери в своих мягких шлепанцах.

–  Прошу тебя, мальчик мой, - сказал он, - давай будем друзьями.

–  Конечно, почему бы нет?
– сказал Пламмер.
– Оставим прошлое в прошлом, как я всегда говорю.
– Он напряженно попытался изобразить приветливую улыбку.
– Все вода унесла. Уже прошло два часа с тех пор, как вы всадили в меня нож.

Мистер Гельмгольц вздохнул.

–  У тебя есть минутка? Нам пора поговорить, мой мальчик.

Пламмер спрятал свои газеты в кустах и вошел. Мистер Гельмгольц жестом пригласил его сесть на самый удобный стул в комнате, тот, на котором только что сидел сам. Пламмер предпочел присесть на краешек жесткого стула с прямой спинкой.

–  Мой мальчик, - сказал капельмейстер, - Бог создал людей разными: одни могут быстро бегать, другие - писать замечательные рассказы, кто-то умеет рисовать картины, кто-то может продать что угодно, а некоторые могут сочинять прекрасную музыку. Но Он не создал никого, у кого бы все хорошо получалось. В процессе взросления есть этап, когда мы узнаем, что у нас хорошо получается, а что нет.
– Он потрепал Пламмера по плечу.
– Последний этап - выяснение, что у нас не получается, - самый болезненный. Но каждый должен через это пройти, а затем отправиться на поиски своего подлинного я.

Голова Пламмера все ниже и ниже опускалась на грудь, и мистер Гельмгольц поспешил обратить его внимание на свет в конце тоннеля:

–  Например, Флэймер никогда бы не справился с таким делом, как доставка газет, учет и поиск новых клиентов. У не-

го не так голова устроена, и он не смог бы этим заниматься, даже если бы от этого зависела его жизнь.

–  Вы правы, - сказал Пламмер с неожиданной живостью.
– Только очень однобокий человек достигает успехов в одной области, как Флэймер. Я думаю, лучше развиваться равномерно. Конечно, Флэймер переиграл меня сегодня по всем статьям, но я не хочу, чтобы вы думали, будто я обиделся на это. Меня другое достает.