Теперь она лежит на моем патологоанатомическом столе, глаза ее закрыты, грудная клетка разрезана, сердце и внутренности покоятся в стальном блюдце, а губы снова синие, словно фиалки. Я гляжу на ее овальное, идеальное лицо и понимаю – мне не жаль. Я ни капельки не жалею, что она мертва. Неужели такое возможно? Как можно любить женщину и не горевать по ее смерти?

Ответ прост – я ничего не чувствую. Социопат до мозга костей. Безумец, - скажите вы. Злодей – посчитают многие. И я, пожалуй, соглашусь.

Мои губы в последний раз касаются ледяных губ Греты Циммерман, а затем она отправляется туда, куда и все до нее.

В небытие.

______________________________________________________________________________

МОЯ ДЕТКА ЛЮБИТ КОКАИН

My baby loves cocaine

Моя детка любит кокаин. Ее влечет, тянет, манит к нему, словно бабочку к огненному пламени. Она нюхает каждый день, медленно умирая, но ее это не тревожит.

Когда я просыпаюсь, то вижу ее с кокаиновым зеркальцем, в ванной. Она тихо сидит и делит белый порошок на аккуратные дорожки. Ее бледное лицо, обрамленное некогда яркими синими волосами, застывает в неизвестном мне выражении. Это сожаление? Или я не прав?

Мою детку зовут Меган. Но все зовут ее Ми. Она любит компании, шумные вечеринки до утра и дикий трах. Мы делаем это по несколько раз на дню, а она тащится. Ей нравится, когда ее имеют. Но делаю это только я. Нет-нет, она совсем не шлюха.

Моя детка родила мне ребенка. Чудесную девочку Мари, которая спит в соседней комнате, пока ее мама вдыхает белый яд. А я лежу на постели и плачу. По моим небритым щекам стекают слезы горечи. Нет, так больше нельзя. Неужели нельзя остановиться?

Мне хочется позвать ее. Хочется обнять, но она никогда не позволит этого сделать. Моя детка совсем не любит, когда ее жалеют. Она ненавидит жалость во всех ее проявлениях. Вместо сожалений она убивает себя наркотой.

Я не знаю, отчего она стала такой. Когда я встретил ее, она не прикасалась даже к сигаретам. А потом, само собой, все вышло так, как вышло. Мне больно от того, что я смотрю на нее такую. Сердце сжимается в груди. Ведь я дико, бесконтрольно люблю ее. Я ее обожаю. Я от нее завишу. Как она зависит от кокаина.

– Мег, - шепчу я, но она не обращает внимания, продолжая дробить дорожки. Однажды она перейдет на героин. – Слышишь? Меган, черт возьми!

– Тшш, - говорит она, - Разбудишь Мари.

Встаю с постели и тащусь к ней, устало протирая руками лицо. Боже, это просто ужас. Кошмар, и я никак не выберусь из него. Теперь, видя, как она с наслаждением смотрит на очередную дозу, мне хочется ее ударить. Чтобы она прекратила. Неужели нельзя остановиться?

Нельзя. И я сам это знаю.

Подхожу и хватаю ее за руки. Она шипит на меня, как настоящая кобра, отбивается. Уже четыре раза я вытаскивал ее с порога смерти. А она опять за свое.

– Отпусти меня, сейчас же, мать твою! – теперь она кричит, и ее уже не заботит, что Мари может проснуться. Она никчемная мать. Никчемная подружка. Она – кокаин. – Маркус, я сказала, блин, отпусти меня!

Тащу ее в комнату, кидаю на кровать. Наваливаюсь сверху, прижимая ее весом своего тела. Она плачет. Она всегда так делает. Хочет надавить на жалость, схитрить, чтобы я отпустил ее. Тогда она сможет вернуться к своей дорогой дорожке. Снова и снова.

– Ты, сука, не понимаешь, что делаешь с собой? – я каждый раз говорю одно и то же, но все мимо. Она просто плачет, делает невинное лицо, канючит. – Что ты делаешь?! Ты сдохнешь! Слышишь? Сдохнешь! И что будет с твоей дочкой? А? А со мной? Ты подумала о ком-то кроме себя, сука?

Она закрывает глаза. Ее руки трясутся, все тело дрожит. Мне хочется плюнуть ей в лицо. Но я сдерживаю себя. Потому что я люблю свою детку.

Именно по этой причине я снова ее отпускаю. Толкаю ее с кровати, и она валится на пол, как мешок с дерьмом. Плачет, рыдает в голос.

– Прости меня, малыш, - шепчу я, закрывая лицо руками, - Прости меня.

Я знаю, что она плюет на мои слова. Ей насрать. Как и всегда.

Поэтому она на четвереньках снова ползет к двери ванной. Туда, где осталась ее дорожка. А я смотрю ей вслед. Буду смотреть до тех пор, пока не найду ее холодное, окоченевшее тело на кафельном полу.

Неужели нельзя остановиться?

Нельзя, Маркус.

Моя детка любит кокаин. А я люблю ее.

___________________________________________________________________________

МЫ С ТОБОЙ – НЕЗНАКОМЦЫ

You and I - strangers

Я смотрю впереди себя, на дорогу, и не вижу ничего. Просто стою и жду, пока загорится нужный цвет светофора. Меня наполняет пустота. Вокруг стоят люди, занятые своими делами, думающие свои мысли. А я не думаю ни о чем.