Вчера я получил от матери деньги, решил отдать их Николаю.

–  А жил где эти дни?

–  Где придется.

Мы зашли в столовую. Я предложил ему деньги. Он начал было отказываться.

–  Я не знаю, когда мне удастся вернуть их тебе.

–  Не возьмешь - обижусь. Ты не имеешь права отказываться от моей помощи. Это будет не по-товарищески.

Деньги он взял. Я понимал, что для его поездки их было мало. Пообещал завтра добавить еще. Денег у меня не было, я рассчитывал сбыть кое-что из своих вещей.

Мы долго сидели в столовой. Там было тепло, а Николай не имел пристанища. Он расспрашивал меня, что нового в институте, какой материал мы сейчас проходим. Я рассказал ему о поведении Зимина.

–  Неужели у комсомольцев не хватает мужества призвать его к порядку?

–  Нашелся было один смельчак, - ответил я.

–  Куслив был пес, да на цепь попал, - раздумчиво проговорил он.

–  Ребята сожалеют, что нет тебя.

–  Кто сожалеет?

–  Все, кроме компании Зимина.

Николай повеселел. Я звал его ночевать в общежитие, он наотрез отказался.

–  Где же ты будешь спать?

–  Я привык ко всему, - ответил он.

4 декабря

Только что проводил Николая в дорогу. Я понял, эта дальняя поездка ничего не обещала ему, кроме лишних терзаний. Что он там может «выяснить»? Что его родители такого-то числа были арестованы? Он и без того достаточно пережил. Николая волнует другое. Если о его родителях факты подтвердятся, он примет как должное все, что с ним произошло в институте.

–  Не самобичевание ли это?
– спросил я.

–  Нет.
– Он вздохнул.

–  А если они были обмануты или совершили преступление по своей несознательности?

–  Они были людьми довольно образованными.

–  Неужели не могут понять, что дети за родителей не отвечают?

–  Милехин умело оформил дело. Мне в вину вменили все: что мои родители враги народа и что я умышленно скрыл это, что я занимался склочничеством.

–  Как он узнал о твоих родителях?

–  Случайно. Его отец был директором завода, где они работали.

Незадолго до отправления поезда Николай сказал, что он думает вернуться на свой завод, где его все знают.

–  Да и люди на производстве лучше, - добавил он.

–  Чем?

–  Проще, искреннее. Вообще производственный коллектив дружнее, там крепче товарищество.

Я не работал на заводе и не стал с ним спорить.

–  А с учебой как же? Николай пожал плечами.

–  Не знаю. С такой биографией, как у меня, вряд ли стоит учиться на инженера. Случится что-либо на производстве, могут вспомнить моих родителей. Но учиться я все-таки буду. Может быть, заочно.

Раздался гудок паровоза.

–  Ну, прощай, Василий. Может, больше не доведется встретиться.
– Николай протянул мне руку.

Поезд ушел в темноту, а я долго еще стоял на перроне и смотрел в ту сторону, где исчезли красные огоньки.

6 декабря

На большой перемене ко мне подошел Брусков и как бы между прочим сказал, что комсорга выбрали неудачно. Саша Струков ходит на поводу у Зимина и его приятелей.

–  Горбачев был лучше. Виктор все-таки боялся его, а теперь он почувствовал свободу. И все потому, что с ним никто не хочет связываться.

Для меня это было интересным признанием.

–  Не знаешь, где сейчас Николай?
– спросил Брусков.

–  Уехал на завод работать.

По коридору шел Зимин с Машей. Он говорил ей что-то вполголоса, она смеялась, поглядывая на него. Лицо Брускова вдруг стало мрачным и страдальческим. Он отвернулся.

–  Как ты считаешь, правильно Николая исключили из института?
– опросил я, желая вызвать его на откровенный разговор.

–  Мы об этом не раз говорили с ребятами. Тут какая-то темная история, - признался Брусков.
– Когда я узнал, что Милехин родственник Зимину, мне стало ясно, что с Горбачевым они сыграли злую шутку.

Володю Брускова все уважают на курсе. В институт он пришел с металлургического завода, где работал техником. Ему двадцать три года, но выглядит он значительно старше своих лет. Высокий, подтянутый, лицо смуглое и худощавое, раздвоенный подбородок.

9 декабря

От Николая нет вестей. А пора бы ему сообщить о себе.

После занятий мы с Брусковым направились в столовую. Мороз и ветер торопили нас. Слышу, кто-то окликнул меня. Остановился. Нюся догоняла нас.