Они не заметили, как кончился день, в лесу стало вдруг сумрачно. Даша испуганно посмотрела на небо, сплошь затянутое черными тучами.

–  Гроза будет. Надо спешить домой, - сказала она.

Они взялись за руки и побежали. Над лесом вспыхнуло голубоватое пламя молнии, и в тот же миг над вершинами сосен промчался трескучий гром, проснулся дремавший ветер, лес зашумел. С каждой минутой становилось темней и прохладнее, молнии сверкали все чаще, яростнее становились удары грома. Молния на мгновение вырвала из мрака стволы деревьев, и они в призрачном свете казались черными и страшными. Упали первые крупные капли дождя.

До города было далеко. Пробежали еще сотню шагов, и вдруг на них обрушился ливень. Даша и Николай укрылись под кроной огромного дерева. Сверху то и дело падали крупные капли дождя, потом стали прорываться струйками, неприятно щекоча тело. Они вскоре убедились, что дерево не могло укрыть их от ливня. У Даши зябко подрагивали плечи.

При вспышке молнии Николай заметил в стороне не то шалаш, не то копну сена. К великой их радости, это оказался шалаш, сделанный из веток и сена. Пока они в темноте на ощупь добрались до него, промокли до нитки. Уселись на свежем душистом сене, плотно прижались друг к другу.

Над лесом бушевала гроза, а в шалаше было сухо и тепло.

–  Даша, если бы ты знала, как я люблю тебя, - шептал на ухо Николай, и взволнованный его голос оплетался с шумом дождя и ветра.

От поцелуев у Даши кружилась голова, пылало лицо, в сердце закидала непокорная кровь. Даша будто сквозь сон слышала раскаты грома, шум ливня. Было страшно, радостно и тревожно. Сердце билось часто, в ушах все усиливался звон пульсирующей крови…

Через час гроза ушла, раскаты грома доносились будто из-под земли, трепетные сполохи бросали голубоватые отсветы на темные разорванные тучи, медленно ворочавшиеся над лесом. Было темно. И хорошо, что темно. Как бы Даша сейчас смотрела ему в глаза. Они вышли из шалаша и молча пошли по лесу в непроглядной темноте, как бы боясь нарушить унылую тишину лесного царства. С ветвей падали на них холодные капли.

Даша молчала. Николай держал ее за руку и чувствовал, как порой она судорожно вздрагивает.

–  Тебе холодно?

Даша ничего не ответила. Ее молчание тревожило Николая.

На опушке леса стало светлее, вдали сверкала золотая россыпь городских огней. Сквозь клочья иссиня-черных туч светила луна. Остановились. Николай посмотрел на Дашу. Лицо ее было смущенным, жалким.

–  Прости, Даша. Она пожала его руку.

–  Я не сержусь. Если бы я не любила… - Даша улыбнулась и пошла вперед, прямая и гордая. Николай взял ее руку с холодными, чуть подрагивающими пальцами.

–  Завтра зарегистрируемся. Я попрошу квартиру, - сказал он.

Слово «зарегистрируемся» резало Даше слух. Какое грубое, канцелярское слово. Неужели не могли придумать что-нибудь более благозвучное?

–  Не надо этого, - ответила Даша.

–  Мне тяжело будет уезжать от тебя. Какая тут учеба, если я каждый час буду думать о тебе…

ПОСЛЕ ГРОЗЫ

Утром на работе Даша стыдилась смотреть Николаю в глаза. Вчера она храбрилась перед ним, а сегодня растерялась, струсила. Все вчерашнее поблекло в ее глазах, казалось горькой, обидной ошибкой. Притихшая и задумчивая, она привлекала к себе внимание подруг.

–  Что же ты, соловушка, не весел, что же ты головушку повесил?
– спросила Нюра, насмешливо глядя на Дашу.

–  Нездоровится, - ответила Даша.

–  После чего бы это?
– не унималась Нюра, не гася улыбки.

Даша бросила на нее косой взгляд, прикусила губу и отвернулась. Сейчас ей было не до шуток.- Так хорошо начавшийся день оставил в душе боль и горечь, о нем не хотелось вспоминать. Если бы его можно было вычеркнуть из жизни. Но ничего уже не вернешь, как не повторишь прожитый день. И некуда деться ей от своих невеселых мыслей, от того стыдного и тяжкого, что осталось на душе после вчерашнего вечера.

Даша не замечала, что вокруг было столько солнца, что день после вчерашней грозы сверкал всеми своими красками. Вдали под солнцем блестела река, а за нею в дымке, словно сквозь прозрачную голубую кисею, зеленел лес. Все померкло в глазах, на сердце- тяжесть.

Даша посматривала на Николая, стараясь по выражению лица определить, о чем он думает, что чувствует. Почему он избегает ее взгляда? Наверное, ему тоже неловко за вчерашнее. А может быть… Даша слышала от подружек, что ребята только на словах честные, а на деле стремятся околпачить девушку. Обещает златые горы, а потом вдруг охладеет, отвернется, а то еще начнет хвастать перед товарищами своими успехами. Нет, Николай не сделает этого. Он хороший, честный. Но ведь она мало знает его. Говорят, чужая душа потемки. Почему он сегодня такой озабоченный, как чужой, не посмотрит на нее, не улыбнется, не скажет, хотя бы глазами того, что сейчас особенно нужно ей?

Дашу тревожили мысли - как теперь станет относиться к ней Николай. И хотя она верила ему, но в душу вкрался страх потерять любимого. Она стерпит насмешки подруг, нападки мачехи и ее дочерей. Но Николай… Неужели он посмеется над ней?

Давно не работал Николай с таким рвением, с таким жаром, как сегодня. Он и сам не знал, откуда у него столько прыти к работе. Может, потому, что решил навсегда остаться в этом городе, где родилась и выросла Даша. Ей трудно у мачехи, тяжело работать и учиться. Сегодня вечером они окончательно договорятся обо всем, а завтра он пойдет к начальнику строительства говорить о квартире. Прораб не раз предлагал ему остаться на стройке, обещал женить на лучшей дивчине, выделить молодоженам «министерскую» квартиру с одним условием, что Николай возглавит молодежную бригаду. С учебой, пожалуй, можно и подождать или перевестись на заочное отделение. Труд строителей в почете, в любом городе хватает дела, и заработки хорошие.