проявить ночью согласился. Кое-что с Виталием, назначенным начальником

караула, ребята согласовали, и разошлись. После чего в лагере возникло

37

оживление: шло переселение девушек из палаток в домики, в том числе уже

заселенными не только женщинами, а и представителями мужского пола.

Розу и Вику Леня привел в наш домик, следом за ними Рома принес их

спальники.

«Будете жить, до моего приезда», - это он девушкам, - «спать здесь, как-

нибудь вдвоем уместитесь», - показал на свою кровать, - «и Юру во всем

слушать!» - с серьезным видом погрозил им пальцем, после чего улыбнулся, -

Можете заказать, что вам из партии привезти!»

«У нас денег нет!» - пискнула скромная Вика.

«А мне – водки бутылку!» - это продвинутая Розочка, с вызовом на

Леню посмотрев, - «И в долг, конечно!» - на что тот обреченно вздохнул и

покачал головой. После чего из дома ушел, и заскочил на минуту только

утром, за документами и своим Вальтером.

«Остаешься за старшего», - не забыл мне напомнить, - «А я поехал.

Палыч и его напарник со мной», - те ночь провели в палатке студенток.

«Удачной поездки!» - пожелал я с улыбкой, потому что понял: ночью

ничего серьезного не случилось.

«Лучше к черту пошли!» - ответил Леня серьезно, на ответную улыбку

настроения у него не хватило.

Часть десятая.

Единственная исправная машина из отряда уехала, с Леней, Палычем,

Ромой, и бутылкой в коробке от аптечки, как и планировалось – в пять утра. Я

из домика вышел, ее проводил, и пошел по отряду проверить – как это

обычно делал начальник – все ли в порядке.

Возле столовой, в которой уже завтракали четыре канавщика – после

него на ближайшие от лагеря канавы пойдут пешком – встретил караульного -

Славу, с ружьем, одолженным Виталием.

«Никого ночью не видел?» - поинтересовался для проформы, потому

что, если б видел - из ружья бы пальнут и всех в лагере разбудил.

«Спокойно все», - ответил позевывая; глянул на часы, - «мне еще два

часа стоять, потом Сашка сменит», - то-есть, молодой геолог, - «и пойду

отсыпаться».

«А второй где?» - по договоренности, караульные должны ходить

парами.

«Только что к себе ушел. Светло, отряд проснулся – вдвоем с ружьями

торчать уже нечего».

«Ружья на всякий случай и днем держите наготове», - не то я приказал,

не то посоветовал, и Слава кивнул головой, подтвердил, что понял.

С другого конца лагерь охранял Егорыч, старый техник и надежный

мужик. Устроился он за крайним домиком, с непонятно чьим ружьем, и с

комфортом - на табуретке.

38

«Все в порядке», - доложил поднимаясь, - «никого не видел», -

заулыбался, - «Тишь да гладь, да божья благодать! Так бы на фронте, когда в

дозоре стоял!» - напомнил о своей военной молодости. И начал рассказывать

один из нее случай, когда он лишь чудом остался в живых. Их воинскую

часть вывозили судном с острова на Балтике в еще не захваченный немцами

Таллин, и немецкая подлодка посудину торпедировала. А он с товарищами

несколько дней провел на плоту, прощаясь с жизнью, потому что других

кораблей в море не было, а в небе летали только немецкие самолеты. Слушал

я и удивлялся, что человек с такой биографией – вот он, рядом! И никто в

отряде о его боевом прошлом не знает! А мы тут…с каким то придурком

разобраться не можем!

Проговорили мы, вернее я слушал, пока не забамкала в столовой

железяка, приглашая народ в пол восьмого - так поздно по случаю

вынужденной общей камералки - на завтрак.

«Ну вот, и моя служба кончается!» - Егорыч со стула поднялся, -

«Пошел сменщика будить!» Я тоже пошел, будить в домике временных

очаровательных постоялец.

После завтрака ИТРовцы собрались в камералке и занялись своими

бумажками, молодым радиометристам я тоже нашел работу: парочку

определил в столовую в помощь поварихе, остальных отправил ломать

саксаул, что бы позднее, когда появится свободная машина, к той же столовой

его подвезти. Топики нашли работу сами, оставшийся шофер начал снимать