40

«Скажи, что не нашел!» - Виталий усмехнулся, - «А то сейчас

договоришься, что канавщик вообще не при делах! И непонятно почему мы

его уже сутки ищем!»

«Ладно, пусть не нашел», - не стал я лезть в бутылку, - «пробежал

парень рядом с проселком по траве и щебенке, где уж там найти! Но что б

придумать у наших машин колеса порезать, Палыча отключить, Камаз сжечь

– сомневаюсь. Не видел в парне агрессивности, а слюнтяйства – сколь хошь!»

Виталий задумался, вид принял сосредоточенный.

«Насчет агрессивности и слюнтяйства ты прав. Но не забывай, что

парень чок-нул-ся! Не соображал он, что делает! Вот так!» - и одарил меня

взглядом полного превосходства. А что? Может и прав!

Виталий ушел, проверить чем занимаются его техники, а я решил свои

рабочие бумажки посмотреть в домике, слишком в палатке-камералке

собралось много людей. Устроился за столом, с час посидел над картами,

подумал, кое-что подрисовал. Потом в домик зашла временная квартирантка

– Розочка. Покопалась в своей сумке, потом зашла ко мне сзади, через плечо

начала смотреть, чем занимаюсь.

«Красиво рисуете, Юрий Васильевич!» - и наклонилась пониже. Так,

что ее груди, размера….
– не знаю какого, но если соотнести с моей ногой

сорок четвертого, если не сорок пятого, то будет как раз - не вместились в

пространства между нами, и воткнулись в мою спину.

«Роза, не балуй!» - предупредил дивулю. На что она без всякого

смущения ответила:

«Подумаешь! Мне что, до вас и дотронуться нельзя? Я ж опыт

перенимаю, как карты красиво рисовать!» - но от меня отодвинулась.

«Перенимай у своего парня!» - посоветовал, даже к ней не

обернувшись.

«Пусть он у меня перенимает!» - Розочка сзади улыбнулась, - «Я б и вас

могла поучить!»

«Это чему же?» - обернулся к ней и не мог не улыбнуться.

«А все тому же!» - и положила руку мне на плечо.

«Ни-ко-гда!» - улыбнулся я как можно лучезарней, - «Ты лучше

подарок Ромы, крестик, лишний раз поцелуй!»

«Фу!» - дернулась, руку с плеча убрала, - «Какой вы бука!» - и из

домика выскочила. Ну девуля, ну дает, представляю, что ждет ее мужа!

Но из рабочего настроя она меня вывела, и мысли опять вернулись к

этому чертову партизану. К тому, что вместо крайне необходимого отпечатка

его туфель я нашел отпечаток большого сапога, и точно другого человека.

Тогда вопрос: «Кого?»

Я перебрал в памяти всех отрядных мужиков – сапоги носили только

полевики, и только те из них, кому не приходилось бегать по горкам.

Остальные предпочитали легонькие кеды, и в данный момент меня не

интересовали.

И кто же у нас не бегает? Канавщики точно. Их к месту работы

подвезли на машине, и там же забрали. Им, кстати, без сапог и работать

41

опасно. Сорвется камень и по ноге хрястнет – сапог и защитит, отделается

работяга синяком.

А большие сапоги всего у двух: у «Пахана», длинного тощего, бывшего

зековского авторитета, пытавшегося и в отряде качать права, и еще у одного

работяги, роста среднего. Только вопрос: зачем одному из них по проселку

гулять, тем более ночью, ежели все канавщики еще по светлому в своих

палатках затихали, после тяжелейшей работы.

Шофера тоже не бегают, но я никогда никого из них в сапогах не видел.

Так что отпадают.

Больше никто не припоминался. То-есть, проверить мне нужно всего

двух человек. Но как? Не полезешь же замерять у мужиков обувку на ногах

рулеткой, а в отряде под ногами щебенка, на которой следов не остается.

Придется завтра за работягами проследить, когда они пойдут из отряда по

проселку к своим канавам. Нехорошо, конечно, но что делать?

А после ужина я пробежал по выезду из отряда на партию, километров

семь. И никаких следов хотя бы отдаленно подходящих под человеческие не

увидел! Партизан наш в партию точно не рванул.

Вернулся в отряд, а в домике Розочка, в кровати и одна. Смотрит на